Сказание о господе Раме

Видя, что происходит, Рама объявил Лакшмане и всем, кто был рядом, что наступил его черед вступить в сражение: откладывать его вмешательство недопустимо. Он сказал: “Лакшмана! Принеси сюда “неиссякаемый” колчан со стрелами.” Лакшмана, приняв приказ Рамы как драгоценный груз, немедленно принес колчан и протянул его Раме. Вооруженный луком Коданда, Рама выступил на поле битвы как лев, подстерегший свою жертву. За ним следовали Лакшмана, Сугрива, Хануман и Джамбаван. Стрелы, выпущенные из лука Рамы, понеслись прямо на врага со скоростью крылатых змей. Они мчались во все стороны и проникали повсюду. Они насмерть сражали миллионы героевракшасов, рассеивая ряды противника. Демоны в ужасе разбегались, бессильные противостоять смертоносному ливню. Поток стрел не иссякал, и каждая стрела, вонзившись в цель, возвращалась в колчан. Осознав, что Рама способен в считаные минуты истребить все племя ракшасов, Кумбакарна пришел в страшную ярость. Он взревел как раненный лев и двинулся к Раме. Обезьян охватило смятение: Кумбакарна внушал им непреодолимый ужас. Рама, понимая, что у него нет другого выхода, прицелился, и его стрела, вонзившись в Кумбакарну, разом отсекла обе его руки. Все тело чудовища вдруг ослепительно вспыхнуло, как гора Мандара, когда царь богов Индра отрубил ей крылья. Пронзительно визжа, демон бросился на Раму. До предела натянув тетиву, Рама разом метнул целый вихрь стрел, которые впились в лицо Кумбакарны. От этого удара могучий герой покачнулся, но устоял на ногах. Тогда Рама выстрелил еще раз, и голова демона слетела с плеч и покатилась по земле. Обезглавленное тело не упало, а продолжало бежать, устремившись к Раме. Чтобы окончательно расправиться с чудовищем, последней выпущенной стрелой Рама рассек бегущее тело надвое.

Внезапно от мертвого тела отделилась сверкающая великолепием фигура и, приблизившись к Раме, соединилась с Ним. Грозный ракшаса достиг освобождения, не утруждая себя ни садханой, ни джапой (повторением Имени), ни тапой (аскезой с целью контроля над чувствами и мыслями). Еще будучи живым, он воссиял в ратном бою как несравненный герой; после смерти он достиг высочайшей цели - слияния с Божеством. Рама стоял неподвижно на поле битвы, и его прекрасное, как лотос, лицо было влажным и нежным от слез; на его груди сверкали несколько капель крови Кумбакарны, брызнувшей из смертельных ран, полученных в бою. Наступил час сумерек; для обеих армий то был день горячей и яростной схватки, и враждующие стороны разошлись по своим лагерям. Ванары воспряли духом, восхищенные Великой Милостью, ниспосланой Рамой. Как костер от сухой травы, разгорелся их боевой пыл.

Мужество ракшасов, наоборот, убывало с каждым днем. Равана безутешно рыдал, словно кобра, лишившаяся своего драгоценного самоцвета. (1 Согласно древнему преданию, драгоценные камни рождались в головах у змей, и змея, лишившаяся украшения, ощущала сильное беспокойство.) Он громко стенал и плакал навзрыд, прижимая к груди мертвую голову брата. Меганада, сын Раваны, всеми возможными способами пытался облегчить горе отца. Он клялся: “Завтра ты сможешь убедиться в моей героической мощи. Я в мгновение ока сотру с лица земли эти обезьяньи орды. Я подарю тебе счастье, которое затмит своим величием горе, терзающее тебя сегодня.” Вскоре забрезжил рассвет. Раване не замедлили доложить, что медведи и обезьяны уже подступили к стенам города. Это известие заставило неукротимых воиновракшасов приготовиться к новому сражению. Они выстроились и боевым маршем двинулись на врага. Каждый боец сражался с недругом, используя все свои силы и возможности. В тот день битва была особенно свирепой и беспощадной. Меганада взошел на волшебную колесницу и взмыл на ней в небо. Его воинственный рев прогремел, как гром, в черных грозовых тучах. От этого грохота ванары попадали на землю, словно от мощного взрыва. Земля содрогалась от раскатов пронесшегося эха. Пустив в ход темные магические силы, Меганада в доли секунды сотворил копию Ситы, и, усадив ее в колесницу, приземлился в самом центре поля битвы! Хануман первым заметил его появление, и Меганада, обращаясь к нему, закричал: “Слушай меня, Хануман! Сейчас я убью ту самую Ситу, ради которой вы ввязались в эту войну. Смотри! Как только она умрет, войне придет конец!” - и, выхватив меч, он разрубил “ложную” Ситу на куски и разметал их по полю. Хануманом овладела неистовая ярость; он бросил клич ванарам: продолжать борьбу не на жизнь, а на смерть, и истребить все отродье ракшасов. Ванары набросились на демонов с такой свирепостью, что ракшасы поспешили укрыться в городе.