Сказание о Йосте Берлинге

– Теперь я знаю, Анна, что ты меня разыгрываешь. Какая же это старая история, если Эбба умерла пять лет назад? И ты еще была ее наперсницей! Тебя тоже старой не назовешь. Скажи же мне, кто был этот человек… этот учитель?

Анна Шернхёк внимательно посмотрела на молодую графиню и рассмеялась.

– Ты же хотела услышать любовную историю. Вот и услышала. Забеспокоилась и даже слезу пролила.

– Что ты хочешь сказать? Что ты все это выдумала?

– Конечно! Все это – сплошные фантазии.

– Ты злая.

– Что ж… может быть, может быть. Но и счастливой меня не назовешь. Знаешь, дамы, должно быть, уже проснулись и господа накурились своих трубок и вернулись в салон. Пойдем, пожалуй.

На пороге их остановил Йоста Берлинг – оказывается, он их разыскивал.

– Хочу испытать ваше терпение, – сказал он, смеясь, – помучаю минут десять. Вы должны послушать мое сочинение.

И рассказал, что ночью ему снились такие яркие сны, что он написал стихи. Его называют поэтом, но он до сегодняшнего дня не написал ни строчки, так что это всего-навсего прозвище. А сегодня ночью, то ли во сне, то ли наяву, начал писать. Но оказалось, наяву, потому что утром обнаружил у себя на столе целую поэму.

– Никогда бы не подумал, что способен на такое. Послушайте!

И прочитал следующее:

Волшебный час! Прозрачная лунаПозолотила лилии в вазоне,

Несмелая вечерняя росаРассыпала алмазы на газоне…И мы с тобою вышли на веранду,Увитую плющом и виноградом,Туда, где своевольная лозаРазвесила гирлянды. Где-то рядом,В неразличимых зарослях лигустры,Пел соловей. И пели наши чувстваВ тот дивный час, когда взошла луна.Льет резеда печальный аромат.Из сада на истертые ступениСпешат узорные, изменчивые тени…Так дух, покинув тела каземат,Спешит взлететь в небесные сады,

Стремится ввысь к свободе и спасенью…Кто устоит перед соблазном счастья?Кто устоит перед волшебной властьюНочных теней, печальной резеды?Как в жертву наступающей зимеПриносят розы лепестки сухие,Так мы хотели бы без жалоб, без заботИстаять, раствориться без следаВ безмолвной и загадочной стихии,Как поутру последняя звезда…Ах, слишком долго мы, за годом год,Тревожили покой природы вечной.Пора и нам в стихии бесконечнойРассеяться, не ведая тоски,

Как этих роз сухие лепестки.Летучей мыши острый силуэтМелькнул на фоне лунного подносаИ тут же, словно не было его,Исчез. Мелькнул – и больше ничего,Как привиденье вечного вопроса,Который так же вечно ждет ответ:Куда исчезнем мы, когда земные тропыИсходим до конца? Куда направим стопы?А может быть, истаем, словно этотЛетучей мыши острый силуэт?И ты, склонившись к моему плечу,Промолвила застенчиво и нежно:– Нет, участи такой я не хочу,

Когда умру, а это неизбежно,Моей душе сужден иной маршрут,И ангелы ее не унесут:Она в твоей душе найдет приют!…Ты умерла. Я часто прихожуНа эти старые, истертые ступени.Но если светит полная луна —Покою нет душе моей. ОнаРождает на песке все те же тени:И радость, и печаль, и грех, и искупленье…Создатель кару на меня обрушит,И страшной казнью буду я казнимЗа то, что чистую и праведную душуЛишил надежды на свиданье с Ним!