Сказание о наших готских предках

Граница между фронтами невиданно разорительной и губительной для многострадальной Италии вот уже восемнадцатилетней войны за ее «освобождение от власти варваров римскими братьями с Востока» постепенно становилась все более призрачной. «Готы приходят — грабят, римляне приходят — грабят» … Прокопий, хорошо знавший своих соотечественников, писал, что, если готы отняли у римлян недвижимость, землю, то римское имперское правительство и его войска — движимость. Торгашеский дух греков оказался куда сильнее чувства ответственности за ввергнутых охваченным римскими великодержавными амбициями императором Юстинианом в страдания и беды коренных жителей Италии, которую Восточная империя, «Ромейская василия», включила (или пыталась включить) в свой состав (не забывая взыскивать с «освобожденных, наконец-то воссоединённых снова и навеки с Римским Отечеством» италийцев недоимки, накопившиеся за десятилетия их пребывания де-факто вне пределов досягаемости щупалец константинопольской налоговой системы). Стоило готам подступить к воротам италийского города, его «ромейский» комендант первым делам повышал в вверенном его защите городе цены на хлеб (бывало, что раз в десять). Только имперский полководец Флавий Велизарий, ведший почти аскетический образ жизни, несмотря на свое огромное богатство (а может быть — именно благодаря этому богатству), не был замечен в попытках нажиться таким образом на беде своих новых «сограждан, вызволенных доблестными императорскими войсками из-под варварского ига». Прокопий, похоже, даже несколько обескураженный подобным бескорыстием славного консуляра, сообщает, как о величайшей добродетели, что Велизарий не посягал даже на пленённых жен и дочерей готов и ругов, среди которых были «красивейшие женщины из виданных когда-либо в Европе». Думается, Прокопию можно верить. С учетом того обстоятельства, что Велизарий отказался даже от царской порфиры и власти над Италией, предложенной ему остготами в случае перехода избалованного военной славой консуляра на их сторону. Возможно, подлинно «последним римлянином» был вовсе не Флавий Аэций, а другой Флавий — Велизарий?

С этим хладнокровным и неподкупным «ромейским» стратегом и сошелся в смертельной схватке Тотила, желавший любой ценой удержать за остготами уже почти отвоеванную ими у «римлян» Италию. Ему удалось вплотную приблизиться к этой цели, повторно взяв Ветхий Рим в 549 г. К тому же Велизарий — «мастер стратегии непрямых действий» (так его аттестовал сэр Бэзил Генри Лиддел Гарт) — был отозван недовольным его все возраставшей популярностью в войсках благочестивым императором в Константинополь. А оттуда — переброшен на «восточный фронт», против извечных врагов римлян — персов, дабы отучить их совать свои длинные арийские носы в «ромейские» дела. Причем лучшими воинами Велизария в сражениях с персами, согласно труду Лиддел Гарта «Стратегия», были мавры, вандалы и… готы (часть которых, видимо, предпочла гибели и изгнанию неведомо куда службу под «ромейскими» знаменами). А новым главнокомандующим армией «ромеев» в активно «освобождаемой» ими Италии василевс Юстиниан назначил евнуха Нарзеса. Этот будущий победитель Амала Тотилы был армянином по происхождению (как и будущий победитель «нашего Амала» Святослава Киевского — василевс Иоанн I Цимисхий). Нарзес (Нерсес), прекрасно понимавший сложность обстановки, согласился принять эту должность лишь при условии предоставления ему многочисленного и хорошо вооружённого войска (в отличие от Велизария, который вынужден был обходиться в Италии весьма малыми силами — Юстиниан завидовал его военным лаврам и, возможно, опасался чрезмерного усиления своего слишком одарённого военачальника).