Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

Выйдя в коридор, народный контролер увидел круп лошади, медленно "въехавший" в какой-то кабинет. В коридоре витал знакомый с детства запах. Вокруг никого не было, но как выйти из этого здания, Добрынин уже знал. И пошел он по коридору к лестнице. По дороге чуть не вступил в лошадиную лепешку. Остановился на мгновение, откинул ее сапогом под стенку. Пошел дальше.

Запах лошади, заполнивший кремлевский коридор, вернул ощущение детства, и тут же из более недавнего прошлого долетел лай Митьки, любимого пса. И стало на душе тоскливо и пусто, но знал народный контролер, что все эти чувства временные и что поддаваться им нельзя. Надо было их перебороть и заставить себя чувствовать что-то хорошее, и думать только о чем-то хорошем, о будущем, об отечественной науке, о хороших людях, заполнивших родную страну, о людях, из которых, по словам поэта, можно делать самые крепкие в мире гвозди.

Глава 28

Морской воздух взбудоражил Марка, как только он вышел на балкон. Благодать! Черное море прямо под ногами - только спустись с третьего этажа, и сколько там минут по дорожке вниз - пять или семь...

Вот наконец и первый за три года отпуск. И где?! Во всесоюзной здравнице!

Внизу, под балконом, стояло несколько отдыхающих. Все одеты в белое. И кожа у них белая - такие же вновь прибывшие, как и он.

А пальмы?! А кипарисы?!

Вот если б можно было остаться здесь навсегда. Пусть хоть массовиком-затейником, хоть кем! И не обязательно в доме отдыха "Украина". Можно и в каком-нибудь захудалом санатории...

Вернувшись в небольшой уютный номер, Марк разобрал свой чемодан, развесил одежду на плечиках в шкафу. Налил воды в поилку клетки. Потом положил Кузьме печенье и несколько уже давненько завалявшихся в чемодане арахисовых орехов.

- Доброе утро, дорогие отдыхающие! - напугав Марка, сказало висевшее на стенке радио. - Говорит радиоузел дома отдыха "Украина". Через пятнадцать минут мы приглашаем всех вновь прибывших на вводную лекцию по курортному оздоровлению, которую прочитает для вас товарищ Семашко. Лекция состоится в актовом зале главного корпуса. Здесь же вы сможете ознакомиться с культурной программой вашего отдыха!

С поспешностью опаздывающего человека Марк просмотрел только что развешенные на плечиках рубашки, выбрал, конечно, белую. Подобрал галстук и снял с плечиков летний костюм светло-бежевого цвета, купленный за день до отъезда. Оделся, причесался. Обратил внимание, что коричневые сандалии не очень-то подходят к костюму, но выбора не было.

- Ну, Кузьма, отдыхай! Я скоро вернусь!

Дверь защелкнулась, и попугай остался один.

Актовый зал был довольно большой, но, к удивлению Марка, уже заполненный отдыхающими. Заметив свободное место в четвертом ряду, артист ринулся туда и опередил, видимо, туда же шествовавшего толстяка в серой бо-бочке и широких парусиновых штанах.

На стене была подготовлена трибуна для лектора. Бабушка в белом халате поднесла и поставила там графин с водой и стакан.

Марк огляделся по сторонам - интересно было рассмотреть лица, которые теперь почти месяц будут окружать его, отдыхать рядом, и, может быть, даже с кем-то из них он подружится.

Обычная публика. Мужчин намного больше, и вид у них какой-то пышущий здоровьем. Женщин мало, вот сзади в двух рядах от Марка - красивая брюнетка, но рядом с ней еще один здоровяк, наголо побритый и скуластый. Хотя, может быть, он и не с ней...

Марк обернулся, чтобы осмотреть вторую половину зала.

- Товарищи! - раздался приятный баритон со стороны трибуны. - Товарищи, прошу внимания!

На трибуне уже стоял лектор - плотный невысокий мужчина в сером костюме, в тяжелых очках на носу. Правда, очки он тут же снял, и еще раз осмотрел аудиторию.

- Здравствуйте! - пробасил он. "Действительно, удивительно приятный голос!" - подумал Марк.

- Я хочу поговорить с вами о солнце и о море. - Лектор приподнял подбородок, показывая таким образом возвышенность этих двух слов. - Ну а теперь скажите мне: почему мы все так любим лето? Почему каждый мечтает взять отпуск для отдыха именно летом? Предрассудок ли это, мода, или же в этом лежат какие-то резонные причины? В любви к лету лежат глубокие биологические основания...

Голос лектора завораживал Марка, и ему становилось жарко, словно находился он не под влиянием лекции, а под влиянием сильного гипнотизера. Он ослабил удавку галстука, расстегнул верхнюю пуговку белой рубахи. Поудобнее развалился на стуле, упершись руками в мягкие подлокотники, обитые коричневой клеенкой.