Сказания о Русской земле. Книга 4

Разочарование молодого государя в окружавших его людях, на полную преданность которых он имел все основания рассчитывать, усугублялось еще тем обстоятельством, что при всем желании он не мог заменить их и найти соответствующих сотрудников в каком-либо другом слое общества. Вот, очевидно, почему Иоанн, после выздоровления, решил подавить свое недовольство в глубине души и ничем не выразил немилости как князю Владимиру Андреевичу Старицкому, так и другим боярам. Но нет сомнения, что с этой поры им овладел мучительный недуг недоверия, каковое душевное страдание особенно свойственно монархам.

По исцелении от болезни первым делом Иоанна было собраться по данному обету на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь – с женою и сыном. Советники государя отговаривали его от этого трудного путешествия, но он не внял им и отправился в путь, посетив по дороге Троице-Сергиевую лавру. Знаменитый старец Максим Грек, оканчивавший здесь свои дни, также говорил Иоанну, чтобы он отложил свою поездку, и при этом предсказал, что если он поедет, то потеряет своего первенца; однако государь, желая свято исполнить данный обет во время болезни, не послушал и его.

Покинув обитель святого Сергия Радонежского, царь остановился в Пешножском монастыре, где посетил старца Вассиана Топоркова, бывшего Коломенским епископом и лишенного этого звания во время правления бояр. Князь Андрей Курбский рассказывает, что будто бы Иоанн спросил Вассиана: «Како бы могл добре царствовати и великих и сильных своих в послушестве имети», на что последний шепотом отвечал государю: «Аще хощеши самодержцем быти, не держи себе советника не единаго и мудрейшаго собя, понеже сам еси всех лучше; тако будеши тверд на царстве и все имети будешь в руках своих. Аще будеши иметь мудрейших близу себя, по нужде будешь послушен им». – «О, аще и отец был бы ми жив, таковаго глагола полезнаго не поведал бы ми!» – воскликнул Иоанн, целуя руку старца, – заканчивает свой рассказ об этом Курбский.

Поездка Иоанна на богомолье закончилась, как и предсказал Максим Грек: младенец Димитрий не выдержал трудности пути и скончался; но через несколько месяцев государь был утешен рождением другого сына, нареченного при Святом крещении Иоанном.

Вернувшись в Москву, царь продолжал деятельно заниматься делами, из коих, мы видели, важнейшим было успокоение вновь завоеванного Казанского царства.

Покорение Казани глубоко взволновало весь магометанский мир, который, разумеется, с величайшим неудовольствием встретил весть об этом блистательном успехе русского оружия.

К. Лебедев. Царь Иоанн IV Грозный просит игумена Кирилла благословить его в монахи

Ближайшими соседями казанцев были ногайские татары, занимавшие своими кочевьями все обширное пространство между Волгой, Каспийским и Аральским морями и разделенные на несколько враждовавших между собою орд. Эта взаимная вражда ногаев была как нельзя более на руку Москве. Во главе главной Ногайской Орды стоял в это время Юсуф, отец знакомой нам красавицы Суюнбеки.

Занятый все время упорной и кровопролитной борьбой с собственным братом, мурзой Измаилом, он мог оказывать Казани только ничтожную помощь и в конце концов пал от руки последнего. Измаил же, враждуя с Юсуфом, старался все время поддерживать добрые отношения с Москвой; его связывали с ней и большие торговые выгоды, главным образом по продаже лошадей, огромные табуны которых ежегодно пригонялись в Москву, иногда в несколько десятков тысяч голов.

Этот же мурза Измаил помог нам овладеть и Астраханским царством, возникшим на месте прежней Золотой Орды, в 70 верстах от устья Волги. Астраханское царство было значительно слабее Казанского, но имело важное торговое значение, так как лежало на большом Волжском водном пути.

В Астрахани так же, как и в Казани, происходили довольно частые перемены ханов в зависимости от того, какая партия брала верх: крымская, ногайская или московская. Отец знакомых нам Шиг-Алея и Еналея был астраханским царевичем, поступившим на русскую службу. Еще до покорения Казани, в 1551 году, к Иоанну прибыл другой изгнанный из Астрахани царь – Дербыш-Алей; он тоже поступил на нашу службу, а в Астрахани сел Ямгурчей, который скоро показал себя недругом русских, подчинившись влиянию крымцев и ногайского князя Юсуфа, брата и врага мурзы Измаила.

Тогда Измаил стал просить Иоанна посадить Дербыш-Алея вместо Ямгурчея, вследствие чего весной 1554 года 30-тысячная русская рать под начальством князя Пронского-Шемякина, а также и вятские служилые люди пошли под Астрахань; Ямгурчей не стал сопротивляться и бежал; наши же воеводы посадили вместо него Дербыш-Алея, утвердили астраханских людей клятвенной грамотой в верности России и вернулись в Москву со множеством русских, освобожденных ими из плена, а также и с пятью пленными астраханскими царицами. Иоанн необычайно милостиво наградил своих воевод и с честью отпустил назад пленных цариц, кроме младшей, которая пожелала креститься со своим родившимся в пути сыном, после чего была выдана государем замуж за именитого дворянина Захария Плещеева.