Сказания о Русской земле. Книга 4

Учреждение опричнины достигло своей цели и в корне подорвало высшее боярство; от указанных земельных передвижений оно, конечно, страшно обеднело и лишилось почвы, которую имело в своих наследственных отчинах; борьба московского государя с этим боярством, как мы видели, была необходима, чтобы покончить с пережитками удельного времени, но она обошлась очень дорого; быстрое перераспределение земельных имуществ на огромном пространстве Русской земли повело за собой, разумеется, общее хозяйственное потрясение и вызвало значительное недовольство у большого количества людей; насильственные и дерзкие действия опричников способствовали развитию этого недовольства в еще более сильной степени; наконец, постоянное противодействие своим распоряжениям и непрекращавшиеся измены и заговоры – все это в высшей степени болезненно действовало на уже подорванного в своем здоровье государя, доводя его временами до полного исступления; придя в себя, он, конечно, как глубоко верующий человек, искренно сокрушался о всем содеянном им, каялся и молился с чрезвычайным усердием, но затем, под влиянием своего страстного нрава, предавался опять кровавым казням или же искал забвения в разгуле.

Такова была опричнина и ее следствия. Не надо, однако, думать, что Иоанн, создавая ее, имел в виду вызвать разделение и взаимную вражду в государстве. Из дошедших до нас распоряжений того времени мы видим, что правительство вовсе не считало опричнину и земщину врагами между собой; наоборот, оно часто предписывало обеим согласные действия по разным вопросам. Так, в одной грамоте 1570 года мы читаем: «Приказал Государь о (литовских) рубежах говорити всем бояром, земским и из опришнины… и бояре обои, земские и из опришнины, о тех рубежах говорили» и пришли к одному общему решению. Точно так же далеко не все жители Московского государства относились враждебно к опричнине, как это принято думать. Купцы в городах, лежавших на великих торговых путях, вовсе не были недовольны, когда они перешли к опричнине. Представители же Английского торгового общества добивались этого перехода как милости. Наконец, богатейшие люди, владевшие обширным земельным пространством у Урала – Строгановы, также просили о подчинении их опричнине.

Но, несомненно, опричнина возбуждала неудовольствие весьма многих лиц, особенно же среди боярства; вскоре после ее учреждения посланный Сигизмундом-Августом к Иоанну гонцом какой-то Козлов донес королю, что успел склонить всех московских бояр к измене; вследствие этого Сигизмунд-Август отправил через того же Козлова грамоты князьям Вельскому, Мстиславскому, Воротынскому и конюшему боярину Челяднину с приглашением перейти в Литву. Грамоты эти попались в руки Иоанна; он приказал составить от помянутых бояр письмо Сигизмунду в резких выражениях и назначил строжайшее расследование; достаточных улик против Вельского, Мстиславского и Воротынского не было – и они наказаний не понесли, но старый боярин Челяднин был казнен вместе с женой и соумышленниками, князьями Куракиным-Булгаковым, Ряполовским, тремя Ростовскими, Щенятевым, Турунтай-Пронским и казначеем Тютиным.

Стоявший во главе земщины князь Иван Мстиславский дал в 1571 году следующую запись: «Я, князь Иван Мстиславский, Богу, Святым Божиим церквям и всему Православному христианству веры своей не соблюл, Государю своему, его детям и его Земле, всему Православному христианству и всей Русской Земле изменил, навел с моими товарищами безбожного Крымского Девлет-Гирея царя…». Нашествие это, как мы увидим, чрезвычайно дорого стоило государству.

М. Авилов. Опричники в Новгороде

Однако Иоанн счел почему-то возможным простить Мстиславского; но последний не переставал заводить крамолу, и в 1574 году государь решил его заменить крещеным татарином касимовским ханом Симеоном Бекбулатовичем, причем по странной причуде, не выясненной и до настоящего времени, наименовал его царем. «Казнил Царь на Москве у Пречистой на площади в кремле, – говорит по этому поводу летописец, – многих бояр, архимандрита Чудовского, протопопа и всяких чинов людей много, а головы метали под двор Мстиславского. В то же время производил Царь Иван Васильевич и посадил Царем на Москве Симеона Бекбулатовича и Царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским, и вышел из города и жил на Петровке; весь свой чин Царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, и как приедет к Царю Симеону, ссаживается от Царева места далеко, вместе с боярами». Несмотря, однако, на этот неслыханный почет, Иоанн воли Симеону не давал и сам вел все важнейшие дела, а затем и свел его через два года с Москвы в Тверь, дав ему наименование великого князя тверского.

Видя, что слово «опричнина» возбуждает много неудовольствия и лишние толки у иностранных государей, Иоанн решил его заменить словом «двор», но по существу она оставалась той же и при новом своем наименовании.