Сказания пыльных миров. Том 1. Горняк

– Это мне боги талант лингвиста во время Обретения Дара подкинули. Абсолютно бесполезная хрень! Но языки учатся быстро и чуть ли не сами собой. Я немного гоблинский знал раньше – у нас в деревне на отшибе гоблин-кузнец жил, я его донимал иногда с этим делом, просто для развлечения. Ну а орочий с гоблинским, как оказалось, языки родственные, вот и его тоже помаленьку расшифровываю из разговоров по схожим словам и смыслу. Все равно делать тут больше нечего… Собственно, кое-что из разговоров в итоге и нахватал. Так, теперь твоя очередь, расскажи что-нибудь про себя, кем будешь, чем живешь, в чем силен?

Открыв было рот, чтобы ответить, я вдруг почувствовал сильные позывы в сортир и поморщился:

– Я тебе все расскажу, честное слово, но сначала скажи, как бы здесь облегчиться на ходу, не на пол же?

– Нет-нет-нет, терпи как можешь, только не на пол! Нам на нем еще спать неизвестно сколько. Если прям серьезно облегчиться, то надо ждать вечернего привала. Ну а так… – На лице Фестуса прорезалось какое-то ехидное выражение и он показал рукой в сторону дыры в ткани, на которую я сначала подумал, что она для света и воздуха.

– Серьезно?

– Абсолютно.

***

Вечера я дождался кое-как. Обрисовал моему товарищу по несчастью свою жизнь, вкратце и без важных подробностей. Мол, жил, как все, в ус не дул, учился, помогал родителям. Потом – бац! Орки, нападение, просыпаюсь уже здесь. На часть вопросов отвечал уклончиво, ну да Фестус и не настаивал особо. Ему было вполне достаточно, что я сам его слушаю и, периодически, рассеянно поддакиваю. Я никак не мог сосредоточиться на разговоре – в моей голове кружились и сталкивались друг с другом тысячи вопросов.

Можно ли попытаться сбежать на вечернем привале? Этот вопрос, вздохнув, я откинул почти сразу. С моими нынешними характеристиками меня догонит даже ребенок, да и сомневаюсь, что у них настолько плохо с охраной.

Рядом ли моя семья – в какой-то из соседних клеток? Как оказалось, орки шли мощным объединенным потоком только до конца похода, а возвращались обратно тонкими струйками отдельных родов, каждый со своей кучей награбленного и своими рабами. И была нехилая вероятность, что нас с семьей раскидало по разным родам и кто знает, где они сейчас… Тут имело смысл только ждать привала, чтобы увидеть все своими глазами.

Остановились мы только после заката, причем, судя по тряске, последние минут десять ехали уже не по дороге, а где-то по лесу. С клеток сдернули ткань и почти весь обзор перед нами заслонил огромный орк, с рычанием ковыряющийся в замке.

– Урш кан шегар, шлоп-шлоп, морра харук! – Огромная двухметровая (а поперек будто еще шире) образина что-то рявкнула в нашу сторону и махнула рукой в центр лагеря, где стояла ее точная копия и, кажется, раздавала еду. После чего направилась к следующей клетке. Я покосился на Фестуса:

– Ты понял, что он сказал?

– Да как обычно. Показал, где еду получать и добавил какую-то ругань в нашу сторону. Я орочьи ругательства уже наизусть выучил, но вот по смыслу пока не очень понимаю, что они значат. Конкретно это я для себя перевожу как "бледные дегенераты". – Он покосился на меня и уточнил. – Это не конкретно в нашу сторону. Насколько я знаю, они вообще всех людей снисходительно считают туповатыми.

– А охранять нас не собираются? Вдруг мы сейчас выскочим и сбежим? На нас же ни цепей, ни колодок… – Я осекся, наткнувшись на сочувствующий взгляд Фестуса. Примерно того рода взгляд, которым на больных головой смотрят. – Что, я совсем глупость сказал, да?

– Да, Грег. Если ты, будучи обычным горожанином, хочешь посоревноваться в беге по ночному лесу с ватагой орочьих следопытов, то тут я тебе не помощник. Учитывая их ночное зрение и скорость, тут даже у взрослого человека шансов почти нет. А бить они тебя после попытки побега будут больно. Очень больно. Я видел. И еды давать больше не будут до конца путешествия – вон, видишь клетки, которые не стали открывать? Это как раз бегунки, которые тоже решили, что это они сильно умные, а орки сильно тупые. Оказалось – наоборот. Лучше пошли поедим и напьемся по максимуму, воду тут тоже раз в день дают.

Встреча с другими рабами меня разочаровала – не то что семьи, вообще ни одного знакомого лица не увидел. Получив в руки какой-то корень и кусок сушеного мяса, мы с Фестусом отошли поближе к ручью, чтобы напиться, и уселись там. Честно говоря, после целого дня тряски блаженством было просто сидеть на твердой земле, которая не дергается и не шатается под тобой. А уж еда и неограниченное количество воды так и вовсе были пределом мечтаний – жажда прямо-таки замучила. Поскольку Фестус в кои-то веки замолчал, пытаясь разгрызть мясо, не уступающее по твердости камню, я погрузился в себя.