Сказители

Поколебавшись, я кивнула в знак согласия.

– Но я привыкла так разговаривать.

– Вы привыкли? – переспросил он. – И откуда вы это почерпнули? Вы не из телевиденья ли переняли такую манеру разговора?

Так, сначала мой старший сын, а теперь вот этот доктор Сиам. Еще один нашелся, кто решил комментировать мою манеру говорить. Ну почему то, что я вежливо общаюсь с другими людьми, постоянно оборачивается каким-то проблемами?

– Не только! Мой муж всегда говорил со мной таким образом с тех пор, как мы поженились и начали жить вместе.

– То есть вы хотите сказать, что раньше так не говорили? – не унимался он.

Я кивнула.

– Я родом из Исана и раньше говорила на исанском диалекте. Мой муж запретил мне так разговаривать. Он счел это зазорным, и мне пришлось научиться говорить на стандартном тайском языке.

– Но вы говорите не на стандартном тайском. Вы говорите как персонажи сериалов. Никто не говорит так в реальной жизни!

– Мой муж велел мне научиться говорить, как надо, из телевизора.

Не знаю, что на меня нашло. Д-р Сиам, казалось, обладал некоей властью, которая заставила меня довериться ему во всем. Его сочувственный голос и ласковый смех вытягивали из меня такие вещи, которые мне бы следовало держать при себе.

– То есть ваш муж очень строгий, привыкший все контролировать?

Я кивнула, а потом рассказала ему про все наказания г-на Сисака. Он продолжал задавать мне вопросы один за другим, очень внимательно выслушивая мои ответы. Я заметила, как его взгляд омрачился печалью, и порой он цокал языком, выражая свое неодобрение действиям г-на Сисака. Доброе отношение ко мне д-ра Сиама вызвало во мне бурю эмоций. Я ощутила, как узлы в моей душе развязываются и как на меня сошло облегчение.

– И вы верите, что негодяи в сериалах точно такие же, как негодяи в реальной жизни? – спросил он.

– Нет, не так. Я понимаю разницу между реальной жизнью и сериалами.

– Тогда что же случилось там, на рынке?

– Я просто хотела спросить у нее, когда она намерена прекратить играть негодяек. Это же аморальная роль – она разрушает общество. Она же может выбирать какую угодно другую роль, зачем же играть обольстительницу, негодяйку?

– Потому что это ее работа, Дао, – сказал д-р Сиам. – У всех нас разные работы, разные способы зарабатывать себе на жизнь и содержать свои семьи. Моя работа – врач, и моя обязанность – лечить моих пациентов, но это не значит, что однажды я сам не стану пациентом. Я могу заболеть, как любой человек, могу страдать от разных болезней, как другие люди. Я врач по профессии, но я также и человек, предрасположенный к болезням и смерти. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Я призналась, что нет. Его объяснения звучали словно на чужом языке. Такое было впечатление, что он вдруг сделал непонятным все то, что, как мне казалось, я знала. И разговор с ним был каким-то странным – запутанным, – но эта запутанность смягчалась его улыбками, сочувствием и доброжелательностью, которую я в нем ощущала. И поэтому я сказала, что завтра приду к нему на прием, но теперь мне нужно возвращаться на рынок, чтобы купить продукты.

Тем вечером меня встревожил вихрь охвативших меня эмоций. Я не могла не думать обо всем, что случилось в тот день, и пыталась соединить все в связную вереницу событий. От стычки с негодяйкой до появления моего дорогого спасителя (если можно позаимствовать будущее слово для описания настоящего), до поистине исцеляющей беседы с ним, до новообретенного знания о моей болезни и серьезных вопросов о старом мире, который, как мне казалось, я понимала.

Это был долгий странный вечер, наполненный стыдом и восторгом. Говорят, очень трудно постичь всю глубину человеческого сердца, даже если это сердце – твое. Я не смела исследовать глубины своей души – место невероятно пугающее, но в то же время притягательное. И как бы я ни старалась, оно неумолимо звало меня.

Назавтра около полудня я пошла на прием к д-ру Сиаму в его клинику и встретила его там с д-ром Сомчаем. В знак благодарности за то, что он не взял с меня ни гроша за выписанное лекарство, я заранее приготовила ему обед, аккуратно упаковав его в контейнер. Он выглядел добродушным и воодушевленным. Мужчина он был низкорослый, с виду казался немного тучным, и походка у него была торопливая. Радушный нрав, похоже, заставлял его двигаться даже еще быстрее, словно он готовился взлететь.

– Господин… о, прошу прощения, доктор Сиам. Я готова пройти осмотр, – сказала я.

– Не надо извиняться, Дао. Со мной вы можете вести себя естественно. Будьте самой собой. И если хотите, можете говорить на исанском диалекте, – сказал он и поприветствовал меня, произнеся несколько слов по-исански. – Pen jang dai? Sabai dee bor?[64]

– Постараюсь, – улыбнулась я. – Но думаю, мне нужно время, чтобы приноровиться. Я не привыкла так.

– Не страшно. Не торопитесь, – ободрил он меня.

Его ласковые слова меня ошеломили. Доктор Сиам вел себя порядочно и был таким добрым несмотря на то, что профессия позволяла ему с легкостью помыкать пациентами, если бы он того захотел.