Она перестала скулить, но не прекратила царапать доски. Её стремление спуститься уняло мои переживания по поводу того, что нас ожидает в конце подземного коридора. В самом деле, с чего бы мне переживать? Маки выглядели прекрасно, а пахли ещё лучше. Обувщица не представляла опасности, она радушно приняла меня, утешила, когда я ударился в слёзы, и я хотел снова увидеть её.
— Лежать.
Радар взглянула на меня, но не двинулась. Она посмотрела между досок на темноту, потом на меня, потом снова на доски. Собаки знают способ донести свою точку зрения, и для меня она казалась очевидна:
— Радар, лежать.
Она очень неохотно легла на брюхо, но в тот момент, когда я раздвинул доски, она вскочила и побежала вниз по ступеням, проворная, как щенок. На её загривке и спине, ближе к хвосту, были белые пятна. Едва я заметил их, и она тут же исчезла.
А я беспокоился о том, как бы спустить её по ступеням. Забавно, правда? Как любил говорить мой учитель английского языка мистер Невилл:
Я чуть было не позвал Радар назад, но понял, что это ужасная идея. Она, скорее всего, не обратила бы внимания. Но, если бы послушалась и развернулась назад на этих маленьких ступенях, она бы несомненно упала и разбилась насмерть. Я мог только надеяться, что она не оступится в темноте и опять же не разобьётся. И не начнёт лаять. Лай, несомненно, заставит разбежаться всех притаившихся гигантских тараканов, но отправит летучих мышей — также гигантских — в полёт.
Как бы то ни было, я ничего не мог с этим поделать. Оставалось только следовать плану. Я спустился по плечи вниз и принялся раскладывать на досках пачки журналов. Всё время, пока я этим занимался, я прислушивался: не раздастся ли глухой удар и последний возглас боли. Или, если падение не убьёт её, ко
Я вспотел, как скотина, плотно окружая себя досками. Просунув руку сквозь стену журналов, я схватил ещё одну пачку. Удерживая её на голове, как туземка, которая несёт корзину с бельём к ближайшей реке, я медленно пригнулся. Последняя пачка легла на оставленный мной просвет. Немного криво, но вполне приемлемо. Если бы Энди решил бегло осмотреть сарай, прежде чем закрыть его, он бы ничего не заметил. Разумеется, возникал вопрос, как я выберусь обратно, но это уже было дело десятое.
Я начал спускаться по ступеням, снова прижимаясь плечом к изгибу стены и направив луч фонарика под ноги. Рюкзак замедлял спуск. Я снова считал ступени и когда дошёл до ста, посветил вниз. В темноте появились два жутких пятна света, когда луч света отразился в сетчатке собачьих глаз. Радар была внизу, в полном порядке, и ждала меня, вместо того чтобы убежать по коридору. Я ощутил огромное облегчение. Я добрался до дна так быстро, как только мог, но не слишком, потому что не хотел лежать внизу со сломанной ногой. Или с обоими. Опустившись на колени, я обнял Радар. В обычных обстоятельствах она была бы совершенно не против объятий, но в этот раз она почти сразу же отстранилась и повернулась в сторону коридора.
— Хорошо, но не напугай живность. Тсс.
Радар двигалась впереди меня, не бегом, а быстрым шагом, без признаков хромоты. По крайней мере, пока. Я опять задался вопросом, как работают эти чудодейственные таблетки, и сколько жизни они забирают в обмен на энергию. Одно из высказываний моего отца гласило:
Когда мы приблизились к месту, которое я считал пограничным, я решил потревожить летучих мышей, подняв луч фонаря от пола, чтобы увидеть реакцию Радар. Я ничего не заметил, и мне стало интересно, исчезал ли этот эффект после первоначального воздействия, когда меня охватило знакомое головокружение — ощущение выхода из тела. Оно ушло так же быстро, как появилось, и вскоре я увидел проблеск света там, где коридор выходил на склон холма.
Я догнал Радар. Пробрался сквозь нависающие вьюны и посмотрел на маки внизу.
Мы были в другом мире.