Сказка

Днем в среду, во время моих весенних каникул Мелисса приехала вести первое занятие мистера Боудича по физиотерапии. Она называла это терапией, он — болью и пыткой. Ему достались дополнительная доза оксиконтина, чему он был рад, и множество подтягиваний и подъемов больной ноги, что радовало его куда меньше. Я в это время был на кухне и слышал крики, в которых различались отдельные нецензурные слова. Он часто повторял «стой», иногда добавляя «черт бы тебя побрал». Мелиссу это ни капли не смущало.

Когда все закончилось — через двадцать минут, которые, вероятно, показались ему вечностью, — она позвала меня. Перед этим я принес с третьего этажа пару дополнительных стульев (но не тех с прямыми спинками, которые шли в комплекте с обеденным столом и казались мне орудием пыток). На одном из них сидел мистер Боудич. Мелисса привезла с собой большую поролоновую подушку, на которой теперь покоилась лодыжка его больной ноги. Поскольку подушка была ниже сиденья стула, его нога со все еще забинтованным коленом слегка согнулась.

— Посмотри на это! — воскликнула Мелисса. — Уже пять градусов поворота! Я не просто довольна, я поражена!

— Чертовски больно, — проворчал мистер Боудич. — Я хочу вернуться в постель.

Она весело рассмеялась, как будто это была самая смешная шутка, которую она когда-либо слышала.

— Еще пять минут, а потом беритесь за костыли. Чарли вам поможет.

Он честно просидел пять минут, потом с трудом поднялся и взял костыли. Поворачиваясь к кровати, он уронил один из них; костыль с грохотом упал на пол, Радар залаяла. Я вовремя поддержал его и помог завершить поворот. Несколько мгновений мы были прижаты друг к другу, я обнимал его и чувствовал, как сильно и быстро бьется его сердце. Словом, которое пришло мне на ум, было «свирепо

».

Я уложил его на кровать, но в процессе этого его больная нога согнулась намного больше, чем на пять градусов, и он завопил от боли. Радар сразу же встрепенулась и залаяла, вздернув уши.

— Я в порядке, девочка, — пропыхтел мистер Боудич. — Ложись.

Она легла на живот, не сводя с него глаз. Мелисса дала ему стакан воды.

— В качестве поощрения за хорошую работу можете принять вечернюю дозу обезболивающего в пять вечера. Я вернусь в пятницу. Знаю, что вам больно, Говард; связки не хотят растягиваться. Но они это сделают, если вы будете выполнять упражнения.

— О Господи, — прошептал он. Потом неохотно сказал. — Ладно.

— Чарли, проводи меня.

Я так и сделал, неся ее объемистую спортивную сумку со снаряжением. Ее маленькая «хонда сивик» была припаркована за воротами. Когда я поднял крышку багажника и положил туда сумку, я увидел на другой стороне улицы миссис Ричленд, которая снова прикрывала глаза ладонью, чтобы лучше видеть происходящее. Заметив, что я смотрю на нее, она слегка помахала рукой.

— Ему действительно станет лучше? — спросил я.

— Да. Ты видел, как он согнул колено? Это невероятно. Я уже такое видела, но у более молодых пациентов, — она слегка задумалась, потом кивнула. — Ему станет лучше. По крайней мере, на какое-то время.

— Что это значит?

Она открыла водительскую дверь.

— Ворчливый старый хрыч, не так ли?

— Да уж, навыков общения ему не хватает, — сказал я, понимая, что ей не хочется отвечать на мой вопрос.

Она снова весело рассмеялась. Мне понравилось, как она смотрится в лучах весеннего солнца.

— Скажи это ему, хосс[100]. Раскрой глаза. Ладно, я вернусь в пятницу. День другой, проблемы те же.

— А что такое линпарза? Я знаю про другие лекарства, которые он принимает, но не про это. Что оно делает?

Ее улыбка погасла.

— Не могу тебе этого сказать, Чарли. Конфиденциальные данные пациента, — она прыгнула за руль. — Но ты можешь поискать это в Интернете. В сети есть все.

Она уехала.

7

В семь вечера отец открыл калитку, не запертую мной на засов, и прошел по дорожке к заднему крыльцу, где я ждал его, сидя на ступеньках. После сеанса физитерапии я спросил мистера Боудича, не хочет ли он отложить знакомство с моим отцом. Я почти хотел, чтобы он сказал «да», но после минутного раздумья он покачал головой.

— Давай уже сделаем это. Пускай успокоится. Вероятно, он хочет убедиться, что я не растлитель малолетних.

Я ничего не сказал на это, хотя в своем нынешнем состоянии мистер Боудич не смог бы приставать даже к щенку-скауту[101], не говоря уже о семнадцатилетнем здоровяке, который занимался двумя видами спорта.

— Привет, Чарли.

— Привет, пап, — я обнял его.

Он нес упаковку кока-колы — шесть банок.

— Думаешь, ему это пригодится? Когда я в двенадцать лет сломал ногу, то просто упивался этим пойлом.

— Заходи и спроси его сам.