Сказка

Она могла бы закричать, когда увидела, что фургон собирается ее сбить, и Бог знает, о чем она могла подумать, но это были последние слова, которые она когда-либо произносила. Она вышла. К тому времени моросил холодный и устойчивый дождь, серебристые полосы в свете единственного уличного фонаря на стороне Зип-Март моста.

Жуя куриное крылышко, моя мама вышла на стальную палубу. Фары выхватили ее из темноты и отбросили ее тень далеко позади. Водопроводчик прошел мимо знака на другой стороне, того, который гласит: «ПОВЕРХНОСТЬ МОСТА ЗАМЕРЗАЕТ ПЕРЕД ДОРОГОЙ!» ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ! Смотрел ли он в зеркало заднего вида? Может быть, проверяет сообщения на его телефоне? Он сказал «нет» обоим, но когда я думаю о том, что случилось с ней той ночью, я всегда вспоминаю, как мой отец говорил, что единственный чистый несчастный случай, о котором он когда-либо слышал, — это человек, которому метеорит попал в голову.

Там было достаточно места; стальной мост был немного шире, чем деревянная версия. Проблема заключалась в стальной решетке. Он увидел мою мать на полпути через мост и нажал на тормоз не потому, что превышал скорость (по крайней мере, так он сказал), а чисто инстинктивно. Стальная поверхность начала замерзать. Грузовик с панелями занесло, и он начал заваливаться набок. Моя мать вжалась в перила моста, уронив свой маленький кусочек курицы. Грузовик с панелями проехал дальше, ударил ее, и она закружилась по рельсам, как волчок. Я не хочу думать о тех частях ее тела, которые были оторваны в том смертельном вращении, но иногда я бессилен не думать об этом. Все, что я знаю, это то, что нос грузовика с панелями в конце концов въехал в опору моста рядом с «Зип-Мартом» со стороны моста. Часть ее ушла в Маленький Румпель. Большая часть ее осталась на мостике.

Я ношу нашу фотографию в своем бумажнике. Мне было, может быть, три года, когда она была сделано. Я у нее на бедре. Одна из моих рук в ее волосах. У нее были красивые волосы.

5

Дерьмовое Рождество в том году. Тебе лучше поверить в это.

Я помню прием после похорон. Это было у нас дома. Мой отец был там, приветствовал людей и принимал соболезнования, а потом он ушел. Я спросил его брата, моего дядю Боба, где он.

— Ему пришлось лечь, — сказал дядя Боб. — Он был действительно измотан, Чарли. Почему бы тебе не выйти на улицу и не поиграть?»

Никогда в жизни мне так не хотелось играть, но я вышел на улицу. Я прошел мимо группы взрослых, которые вышли на улицу покурить, и услышал, как один из них сказал:

— Бедняга, пьян в стельку.

Даже тогда, глубоко скорбя по своей матери, я знал, о ком они говорили.

До смерти мамы мой отец был тем, кого я бы назвал «постоянным пьяницей». Я был всего лишь маленьким ребенком во втором классе, так что, полагаю, вы должны отнестись к этому с недоверием, но я стою на своем. Я никогда не слышал, чтобы он что-то невнятно говорил, он не спотыкался, не ходил по барам и никогда не поднимал руку на меня или мою мать. Он приходил домой со своим портфелем, и мама давала ему выпить, обычно мартини. У нее тоже был такой же мартини. Вечером, пока мы смотрели телевизор, он мог выпить пару кружек пива. Вот и все.

Все изменилось после проклятого моста. Он был пьян после похорон (в стельку), пьян на Рождество и пьян в канун Нового года (который, как я узнал позже, такие люди, как он, называют Любительским вечером). В течение недель и месяцев после того, как мы потеряли ее, он большую часть времени был пьян. В основном дома. Он по-прежнему не ходил по ночам в бары («Слишком много таких придурков, как я», — сказал он однажды), и он по-прежнему ни разу не поднял на меня руку, но выпивка вышла из-под контроля. Теперь я это знаю; тогда я просто принял это. Дети так делают. Собаки тоже.

Я обнаружил, что сам готовлю себе завтрак два раза в неделю, потом четыре, потом почти все время. Я ел «Альфа-Битс» или «Эппл Джэкс» на кухне и слышал, как он храпит в спальне – храпит огромная моторная лодка. Иногда он забывал побриться перед уходом на работу. После ужина (все чаще это был ужин на вынос) я прятала ключи от его машины. Если ему нужна была свежая бутылка, он мог спуститься в «Зиппи» и взять ее. Иногда я беспокоился о том, что он столкнется с машиной на чертовом мосту, но не слишком сильно. Я был уверен (по крайней мере, почти уверен), что оба моих родителя не могли быть уничтожены в одном и том же месте. Мой отец работал в страховой компании, и я знал, что такое актуарные таблицы: вычисление шансов.

Он был хорош в своей работе, мой отец, и он катался на коньках больше трех лет, несмотря на то, что пил. Получал ли он предупреждения на работе? Я не знаю, но, вероятно. Был ли он остановлен за неосторожное вождение, когда во второй половине дня началось пьянство? Если так, то, возможно, его отпустили с предупреждением. Сделать это, вероятно, потому, что он знал всех копов в городе. Иметь дело с копами было частью его работы.