Сказка для взрослой девочки

Я до сих пор не понимала, кто я для него. То, что оберегает и заботится — это ясно, я много для него значу, иначе не ворвался бы в Киев пернатой молнией, да и прочие ситуации… Но теперь, когда все это позади, остались вопросы, которые задавать вроде и надо бы, да не слишком хочется. Потому что можно услышать ответ, который не совсем устроит.

Я была счастлива, что он жив, что он рядом, что он мой — на те редкие минуты единения. Уже давно простила ему, что женат. Любаву я ни разу в Троедубье не видела, может, она сама его бросила? Некрасиво на это надеяться, не уверена, бывают ли здесь разводы, но вдруг. И все равно… что дальше?

О возвращении в свой мир почти не думала. И так ясно, что без главной злодейки нашей истории это невозможно. Я скучала по родителям, но предпочитала верить, что все у них там будет хорошо. В конце концов, у меня есть младший братишка, который не даст им затухнуть в скорби по исчезнувшей дочери.

Маясь от скуки и переживаний, нашла себе неожиданную подругу. Ею стала Кикимора. Заглянув как-то на болото поблагодарить за гостеприимство, ну и просто поболтать, вышла оттуда спустя несколько часов и снова в хлам. Я так часто даже дома не пила! В общем, сопровождающие меня оборотни почти на руках дотащили до града, сдали смеющейся до слез от моего «Во саду ли, в огороде» Дарине и смылись, пряча улыбки. Надеюсь, я не подпортила репутацию Соловью. Пьющая баба — горе в семье, это известно во всех мирах.

Спустя, наверно, месяц беготни от меня одного пернатого трусишки я не выдержала. Когда он в очередной раз проник в окно, обратился и аккуратно примостился на краешке кровати, повернулась к нему и просто спросила:

— Поговорим?

Честное слово, он вздрогнул, да еще и смешно вытаращился, в свете заглянувшей в окошко луны это выглядело забавно, но я сохранила серьезное выражение лица, даже брови свела, чтобы казаться порешительнее.

— Лиза… — хриплый голос показался почти испуганным.

— Да-да?

Я была зла? Да, немного. Подвешенное состояние бесило до ужаса, и так терпела, сколько могла, но мы же не такие гордые, мы и первые может подтолкнуть к выяснению наших непростых отношений.

— Лиза, я не знаю, как отправить тебя в твой мир.

Внутри словно что-то рухнуло. Вот и все. Он ясно дал понять, что оставаться рядом не собирается.

— Ясно. Спокойной ночи, — проговорила тихо, стараясь не подавать виду, что только что сердце разбилось на много-много мельчайших осколков, такие вряд ли соберешь.

— Подожди! — он не дал мне отвернуться, схватив за плечи. — Это не все.

— Что-то еще? — осведомилась сухо.

Он покачал головой.

— Лиза… Боги, я не ведаю, как сказать. Я никогда и ни кому этого не говорил… Понимаешь… Я честно искал пути для того, чтобы ты смогла отправиться туда. Там твоя семья, наверняка, ты скучаешь по ним и ждешь встречи… Клянусь Богами, что хочу, чтобы ты была счастлива! Неважно, где… Лишь бы у тебя было хорошо. А я тут как-нибудь перемаюсь. Ведь я… Просто я…

Я вглядывалась в его лицо, которое мало чем напоминало того, с кем столкнулась в лесу возле ямы. Надо же, а это случилось не так уж и давно, а будто в прошлой жизни. Сейчас его эмоции, ядерная смесь, читались как по открытой книге. Я зря решила, что он жаждет от меня избавиться. Понимание, что пытается сказать, пришло так ясно, что не смогла сдержать улыбки.

— Я тебя люблю, — произнесла первая заветное, пожалев запутавшегося в непривычных словах мужчину.

Больше говорить уже не могла. Он коснулся моих губ, поцеловав так бережно, что чуть не расплакалась. Никогда не чувствовала себя настолько умиротворенной, принимая не только страсть, но и нежность мужчины. Нет, не так. Любимого мужчины.

Он аккуратно лег сверху, не прерывая поцелуй. Я ощущала всю мощь его желания, которое недвусмысленно упиралось в живот, но в этот раз он не торопился.

Его ласки, сдержанные, но невероятно чувственные, доводили до исступления. Он всматривался в мое лицо, пока я стонала, двигался плавно, входя настолько глубоко, насколько это возможно, шептал о том, что я — его высшая ценность, настоящий дар. А я лишь желала, чтобы мы растворились друг в друге. Мой мужчина. Мой!

Когда мы закончили, он так и не разжал объятий.

— Я люблю тебя, Лиза, — произнес глухо, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди от нахлынувшего счастья. — Не ведаю, как это вышло. Клянусь Богами, мне никто более не нужен!

— Я верю тебе.

Соловей вновь наклонился, чтобы поцеловать свою единственную. О чем еще можно просить? Вера любимой женщины — высшая награда Богов.