Сказка Карлсон, который живёт на крыше, опять прилетел

люди — они ходили по комнатам и занимались кто чем, и можно было гадать, что же

они делают, какие они и почему живут именно здесь, а не в другом месте.

Впрочем, гадал только Малыш. Карлсону все было ясно.

— Где-то же им надо жить, беднягам, — сказал он. — Ведь не могут же все жить на

крыше и быть лучшими в мире Карлсонами.

Пока Малыш гостил у Карлсона, мама была у доктора. Она задержалась дольше, чем

рассчитывала, а когда вернулась домой, Малыш уже преспокойно сидел в своей

комнате и рассматривал марки.

— А ты, Малыш, все возишься с марками?

— Ага, — ответил Малыш, и это была правда.

А о том, что он всего несколько минут назад вернулся с крыши, он просто умолчал.

Конечно, мама очень умная и почти все понимает, но поимевший ли она, что ему

обязательно нужно было лезть на крышу, — в этом Малыш все же не был уверен.

Поэтому он решил ничего не говорить о появлении Карлсона. Во всяком случае, не

сейчас. Во всяком случае, не раньше, чем соберется вся семья. Он преподнесет этот

роскошный сюрприз за обедом. К тому же мама показалась ему какой-то невеселый.

На лбу, между бровями, залегла складка, которой там быть не должно, и Малыш

долго ломал себе голову, откуда она взялась.

Наконец собралась вся семья, и тогда мама позвала всех обедать; все вместе сели за

стол: и мама, и папа, и Боссе, и Бетан, и Малыш. На обед были голубцы — опять

капуста! А Малыш любил только то, что не полезно. Но под столом у его ног лежал

Бимбо, который ел все без разбору. Малыш развернул голубец, скомкал капустный

лист и тихонько швырнул его на пол, для Бимбо.

— Мама, сказки ему, что нельзя это делать, — сказала Бетан, — а то Бимбо вырастет

таким же невоспитанным, как Малыш.

— Да, да, конечно, — рассеянно сказала мама. Сказала так, словно и не слышала, о

чем речь.

— А вот меня, когда я была маленькой, заставляли съедать все до конца, — не

унималась Бетан.

Малыш показал ей язык.

— Вот, вот, полюбуйтесь. Что-то я не замечаю, чтобы слово мамы произвело на тебя

хоть какое-нибудь впечатление, Малыш.

Глаза у мамы вдруг наполнились слезами.

— Не ругайтесь, прошу вас, — сказала она. — Я не могу этого слышать.

И тут выяснилось, почему у мамы невеселый вид.

— Доктор сказал, что у меня сильное малокровие. От переутомления. Он сказал, что

мне необходимо уехать за город и как следует отдохнуть.

За столом воцарилось молчание. Долгое время никто не проронил ни слова. Какая

печальная новость! Мама, оказывается, заболела, стряслась настоящая беда — вот

что думали все. А Малыш думал еще и о том, что теперь маме надо уехать, и от этого

становилось еще ужасней.

— Я хочу, чтобы ты стояла на кухне всякий раз, когда я прихожу из школы, и чтобы

на тебе был передник, и чтобы каждый день ты пекла плюшки, — сказал наконец

Малыш.

— Ты думаешь только о себе, — строго осадил его Боссе.

Малыш прижался к маме.

— Конечно, ведь без мамы не получишь плюшек, — сказал он.

Но мама этого не слышала. Она разговаривала с папой.

— Постараемся найти домашнюю работницу на время моего отъезда.

И папа и мама были очень озабочены. Обед прошел не так хорошо, как обычно.

Малыш понимал, что надо что-то сделать, чтобы хоть немножко всех развеселить, а

кто лучше его сможет с этим справиться?

— Послушайте теперь приятную новость, — начал он. — Угадайте-ка, кто сегодня

вернулся?

— Кто вернулся?. Надеюсь, не Карл сон? — с тревогой спросила мама. — Не

доставляй нам еще лишних огорчении!

Малыш с укором посмотрел на нее: — Я думал, появление Карлсона всех обрадует, а

не огорчит. Боссе расхохотался:

— Хорошая у нас теперь будет жизнь! Без мамы, но зато с Карлсоном и

домработницей, которая наведет здесь свои порядки.

— Не пугайте меня, — сказала мама. — Подумайте только, что станет с

домработницей, если она увидит Карлсона.

Папа строго посмотрел на Малыша.

— Этого не будет, — сказал он. — Домработница никогда не увидит Карлсона и

ничего не услышит о нем, обещай, Малыш.

— Вообще-то Карл сон летает куда хочет, — сказал Малыш. — Но я могу обещать

никогда ей о нем не рассказывать.

— И вообще ни одной живой душе ни слова, — сказал папа. — Не забывай наш

уговор.

— Если живой душе нельзя, то, значит, нашей школьной учительнице можно.

Но папа покачал головой:

— Нет, ни в коем случае, и ей нельзя.

— Понятно! — воскликнул Малыш. — Значит, мне и о домработнице тоже нельзя

никому рассказывать? Потому что с ней наверняка будет не меньше хлопот, чем с

Карлсоном.

Мама вздохнула:

— Еще неизвестно, сможем ли мы найти домработницу.

На следующий день они дали объявление в газете. Но позвонила им только одна

женщина. Звали ее фрекен Бок. Несколько часов спустя она пришла договариваться

о месте. У Малыша как раз разболелось ухо, и ему хотелось быть возле мамы. Лучше

всего было бы сесть к ней на колени, хотя, собственно говоря, для этого он уже был

слишком большой.

«Когда болят уши, то можно», — решил он наконец и забрался к маме на колени.

Тут позвонили в дверь. Это пришла фрекен Бок. Малышу пришлось слезть с коленей.

Но все время, пока она сидела, Малыш не отходил от мамы ни на шаг, висел на

спинке ее стула и прижимался больным ухом к ее руке, а когда становилось особенно

больно, тихонько хныкал.