Сказка о Шуте и ведьме (СИ)

   С мокрых волос и одежды капало, прилипшие тина и водоросли делали его самого похожим на подводного жителя. Впрочем, я, наверно, выглядела не лучше. Мокрое платье и рубаха путались в ногах, мешая идти. Возбуждение от нападения водяниц спало, и я застучала зубами от холода.

   Подобранный по дороге пояс и Живой меч я опустила на землю возле воина.

   - Переоденься, простудишься.

   Джастер заговорил так неожиданно, что я вздрогнула от негромкого хрипловатого голоса. Шут держал пустую чашку в руке и смотрел в огонь. Обувь он стянул и грел ноги у костра.

   - А ты? - я тоже скинула туфли и вылила из них воду, устраивая пострадавшую обувку поближе к огню.

   Вместо ответа он равнодушно и слабо шевельнул пальцами здоровой руки.

   - Переоденься, ведьма.

   Вот ведь, грубиян! Даже "спасибо" не сказал, скотина!

   - Спасибо, Янига, - эхом моим мыслям негромко отозвался Шут. - За всё.

   Я фыркнула в ответ, развернулась и отправилась в шатёр за сухой одеждой. Новое платье я надевать не собиралась, а красивой рубахой придётся пожертвовать на одну ночь. Ничего, эта одежда высохнет и переоденусь.

   Жалко ему мне платье заговорить...

   Когда я переоделась и вынесла развесить мокрое на просушку, воин бессильно лежал у костра, закрыв глаза, и, кажется, был без сознания. Пустая чашка лежала рядом, выпав из ослабевших пальцев и чудом не укатившись в костёр.

   Я развесила платье и рубаху сушиться на кустах, и посмотрела на бледного, бесчувственного воина.

   Сколько бы ни было в нём силы, а две тяжёлые раны и драка с водяницами Джастера доконали. Где сидел, там и свалился. Даже водоросли с одежды не убрал... Так и лежит в мокром...

   И тут меня осенило. "Новое покупать - никаких денег не хватит"...

   Так, значит, с волшебной рубахой у него и одежды на смену нету?!

   Нет! Не стану я его жалеть! Сам виноват, сам пусть и выкручивается!

   И чашку воды не пода!..

   Я прикусила губу, обрывая сама себя. Не подала бы, да.

   Только вот он этого от меня и не ждал.

   Несмотря на наш договор, Шут не ждал от меня ни прощения, ни понимания, ни помощи. Он этого ни от кого не ждал.

   И не из гордости или обиды.

   Он просто привык полагаться только на себя.

   Потому и пошёл к реке сам. И утонул бы после драки на радость водяницам, не вытащи я его из воды.

   Ой, Янига, Янига... Дала слово ведьмы, обещала помочь, а сама дважды чуть не убила... И своей гордыней в третий раз чуть нежити не помогла...

   Нет! Он сам виноват! Никто его не просил такие уроки устраивать! И в воду лезть необязательно было, мог бы и меня попросить воды подать, не переломился бы!

   Пока я давила в себе угрызения совести, Джастер тяжело вздохнул, с болезненной гримасой неловко повернувшись на бок спиной к огню и поджимая босые ноги.

   Я невольно поёжилась: солнце село, по небу бежали низкие облака, и от воды понесло заметной прохладой. Ночь обещала быть холодной, и хорошо, если дождя не будет.

   - Ты гордый и самовлюблённый дурак, - я взяла чёрный плащ и укрыла спящего Шута. - Сволочь неблагодарная. Сам виноват, что так получилось!

   Воин только снова тяжело вздохнул, но глаза так и не открыл.

   Убрав его чашку и обувь подальше от огня, я забрала свои подсохшие туфли и отправилась спать в шатёр.

   Спала я плохо, ворочаясь всю ночь и не в силах выкинуть случившееся из головы.

   Обида и беспокойство одинаково грызли мне душу, но я не могла простить Шута за то, что он так со мной обошёлся и наговорил столько гадостей. Лишь под утро мне удалось ненадолго задремать, но очень скоро я проснулась от холода, коварно проникнувшего под полог шатра.

   Закутавшись в плащ, я выглянула наружу и поняла, что в шатре, оказывается, тепло. Дождь ночью всё же прошёл, и в сером утреннем тумане всё было мокрым не только от росы, но и от дождя, а в воздухе дышалось паром.

   Я застучала зубами, отпустив полог и пытаясь согреться. Ну и холодина... Мне бы плащ Джастера сейчас...

   Джастер! Великие боги! Он же всю ночь на таком холоде и под дождём...

   Забыв про свои обиды, я сунула ноги в ещё не просохшие туфли, застучала зубами и торопливо выбралась наружу.

   Мои платье и рубаха упали с ветвей в траву, побитые дождём, от костра осталось только тёмное пепелище. В забытом мной котелке, как и в обуви Шута, было полно воды.

   Сам воин так и лежал с закрытыми глазами в прежней позе, только на побелевших щеках горели алые пятна. Плащ и одежда у него промокли насквозь.

   Жив... Он жив...

   - Джастер, проснись!

   Я протянула руку и вздрогнула: влажная кожа просто полыхала горячечным жаром, но при этом мне казалось, что внутри воина словно таится огромная глыба льда.

   - Джастер, вставай! Вставай, пожалуйста! - я тормошила Шута, пытаясь привести в чувство. - Давай, надо уйти в шатёр! Тебе нельзя здесь больше лежать! Ты же болен!

   С трудом мне удалось добиться, чтобы он приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Глаза у него были мутные и почти безжизненные, а губы заметно пересохли, потому что треснули, когда он попытался что-то сказать.

   - Молчи и вставай! - я требовательно смотрела на него. - Ты тяжёлый, я не могу тебя донести до шатра!