Сказки братьев Гримм

Потом она обратилась к гусятнице и сказала: «Войди-ка в дом, доченька; неприлично тебе здесь одной оставаться с молодым господином. Не надо масла подливать в огонь… Пожалуй, еще влюбится в тебя». Граф и сам не знал, что ему делать: плакать или смеяться? «Вот сокровище-то! — подумал он. — Да будь она даже и на тридцать лет моложе, она бы не смогла тронуть мое сердце». Между тем старуха ласкала и гладила своих гусей, как милых деток, и затем вошла в дом со своей дочерью; а юноша растянулся на скамье под дикой яблоней.

В воздухе было тепло и приятно; кругом простиралась зеленая широкая лужайка, усеянная синими и желтыми цветами, а посреди лужайки бежал светлый ручей, сверкая на солнце; и белые гуси двигались тут же взад и вперед либо полоскались в воде.

«Тут очень мило, — подумал граф, — но только я так устал, что глаз разомкнуть не могу: дай-ка я посплю немного. Лишь бы только не поднялся ветер и не унес мои ноги — они у меня словно ватные…»

Поспав немного, он был разбужен старухой. «Вставай, — сказала она ему, — ты здесь не можешь оставаться. Правда, тебе от меня весьма солоно пришлось, но все же ты жив остался… Теперь хочу отдать тебе награду. В деньгах и во всяком добре ты не нуждаешься, поэтому вот тебе нечто иное. — И сунула ему в руку кружечку, целиком вырезанную из изумруда. — Храни это бережно, — добавила она, — в этом твое счастье».

Граф вскочил на ноги, чувствуя себя опять сильным и бодрым, поблагодарил старуху за ее подарок и пустился в путь-дорогу, даже не подумав оглянуться на дочку старухи.

Уж он порядочный кусок пути прошел, а издали все еще доносился до него веселый крик гусей.

Граф три дня блуждал по лесной глуши, прежде чем из нее выбрался. Затем пришел он в большой город. Никто его там не знал, поэтому его привели в королевский замок, в зал, где король и королева сидели на троне.

Граф опустился на колено, вынул изумрудный сосуд, подаренный ему старухой, и положил его к ногам королевы. Та приказала ему встать и подать себе эту драгоценную безделушку. Но едва только она открыла этот сосуд и в него заглянула, как упала на землю замертво.

Графа схватили королевские слуги и собрались вести его в темницу, но королева открыла глаза и приказала его освободить. «Все выйдите отсюда вон, — сказала она, — я должна переговорить с ним наедине».

Оставшись наедине с графом, королева рассказала такую историю: «Что мне блеск и почести, меня окружающие, когда я каждое утро пробуждаюсь с печалью и заботами! У меня было три дочери, и младшая из них была так прекрасна, что весь свет почитал ее за чудо. Бела, как снег, румяна, как зорька, и волосы ее блистали, как лучи солнца. Когда она плакала, из ее глаз не слезы капали, а жемчуг выкатывался и драгоценные камни.

Когда ей минуло пятнадцать лет, король призвал всех трех сестер к своему трону. И посмотрели бы вы, как все были поражены, когда вошла моя младшая дочь — словно солнышко на небо выкатилось!

Король же сказал: “Дочери милые! Не знаю я, когда настанет мой последний час, но я хочу сегодня же определить, что каждая из вас должна будет получить по смерти моей. Знаю, что все вы меня любите, но той, которая из вас более всех любит, — той и достанется лучшая доля. — И потом добавил: — Не можете ли вы мне выразить словами, насколько каждая из вас меня любит? По вашим речам я ознакомлюсь и с тем, что вы думаете”.

Тогда старшая сказала: “Люблю отца моего так же, как сладчайший сахар”.

Другая сказала: “Люблю отца, как самое лучшее из моих платьев”.

А младшая молчала.

Отец и спросил ее: “Ну, а ты, любимое мое дитятко, ты как меня любишь?” — “И сама не знаю, — ответила она, — и даже не могу ни с чем сравнить свою любовь”.

Но отец настаивал, чтобы она выразилась определеннее. Тогда она сказала наконец: “И самое лучшее блюдо мне без соли не вкусно — вот и отца я тоже люблю, как соль!”

Услышав это, король пришел в ярость и сказал: “Если ты любишь меня настолько лишь, насколько любишь соль, так и за любовь твою я награжу тебя одной солью”.

И разделил королевство пополам между двумя старшими дочерьми, а младшей приказал навязать на спину мешок с солью, и двое слуг должны были вывести ее в дремучий лес.

Мы все за нее просили и молили, — продолжала рассказ королева, — но гнев короля нельзя было ничем смягчить. Как она, бедняжка, плакала, когда должна была покинуть дом! Вся дорога ее была усеяна тем жемчугом, который у нее из глаз выкатился.

Вскоре после этого король раскаялся в своем жестокосердии, приказал разыскать свою дочь, но никто во всем лесу не смог ее найти.

Как я подумаю, что ее, может быть, растерзали дикие звери, то не знаю, куда деваться от печали; иногда, впрочем, я утешала себя надеждой, что она еще жива и укрылась где-нибудь в пещере или нашла себе приют у сострадательных людей. Но представьте себе, что, когда я вскрыла ваш изумрудный сосудец, в нем я увидела жемчужину, такую же точно, какие вместо слез падали из глаз моей дочери, и потому вы можете себе вообразить, как сжалось при этом мое сердце! Скажите, как эта жемчужина попала в ваши руки?»