Сказки и истории (том 2)

Ей представилось, будто они с Руди женаты, и уже много лет как женаты. Он ушел охотиться на косуль, а она дома, и у нее сидит молодой англичанин с рыжими баками; глаза его нежно светятся, слова его обладают волшебной силой. Он протягивает руку, и приходится идти за ним. Они уходят из дома. Они идут вниз!.. И Бабетте кажется, что на сердце у нее какой-то груз, который становится все тяжелее, это грех против Руди, грех против бога. И вдруг она оказывается брошенной, платье ее разорвано шипами терновника, волосы поседели; убитая горем, глядит она ввысь и на краю скалы видит Руди — она протягивает к нему руки, не решаясь, однако, ни окликнуть его, ни попросить, да это было бы и бесполезно, ибо вскоре она замечает, что это вовсе не он, а его охотничья куртка и шляпа висят на посохе: охотники вешают их, чтобы обмануть косуль. И, не ведая горю границ, Бабетта начинает голосить: «О, лучше бы я умерла в день моей свадьбы, в самый счастливый мой день! Господи боже, это было бы благодеяние, это было бы величайшее счастье. Это была бы величайшая милость, которую можно даровать мне и Руди! Никто не ведает будущего и не знает, что ему предстоит!» И в безысходной тоске она кинулась в глубокую пропасть. Струна лопнула, раздался глас печали…

Бабетта пробудилась, сон миновал и растворился, но она знала, что снилось ей что-то ужасное, и при этом молодой англичанин, которого она уже несколько месяцев не видела и о котором думать не думала. Может быть, он в Монтре? Увидит ли она его у себя на свадьбе? Легкая тень тронула прелестные губки, брови нахмурились, но скоро у нее в очах опять сияла улыбка: на дворе светит солнце, и завтра она венчается с Руди.

Он был уже в доме, когда она спустилась, и вскоре они двинулись в Вильнев. Оба были безмерно счастливы, и мельник тоже: он смеялся и весь сиял, он был в хорошем настроении, он был добрым отцом и честным человеком.

— А теперь мы в доме хозяева! — сказала кошка, живущая в комнате.

XV

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Еще не настал вечер, а трое баловней судьбы достигли Вильнева, где и поужинали. Мельник сел с трубкой в кресло, намереваясь немного подремать, а жених с невестой, взявшись за руки, вышли из города и пошли по большой дороге, тянущейся под поросшими кустарником скалами вдоль глубокого зеленовато-голубого озера; в прозрачной воде отражались серые стены и тяжелые башни мрачного Шильонского замка. Еще ближе был островок с тремя акациями, он выглядел как букет цветов, плывущий по воде.

— Хорошо там, должно быть! — сказала Бабетта. Ей очень захотелось туда попасть, и это желание могло тотчас же исполниться: у берега стояла лодка, канат, которым она была привязана, ничего не стоило отвязать. Не было видно никого, у кого бы спросить на это разрешения, и они без лишних слов сели в лодку, а грести Руди умел.

Весла, словно рыбьи плавники, входили в упругую воду, такую податливую и, однако же, такую плотную, — у нее ведь есть и спина, чтобы тащить, и рот, чтобы глотать; сама кротость, она сладко улыбается и все же внушает ужас и грозит гибелью. Пенистый след тянулся за лодкой, в несколько минут достигшей островка, где нареченные сошли на берег. Там едва хватало места, чтобы потанцевать вдвоем.

Руди покружил Бабетту раза два или три, потом они сели на скамеечку под развесистой акацией, поглядели друг другу в глаза, взялись за руки, а все вокруг сияло в лучах заходящего солнца; сосновые леса на горных склонах стали лилово-красными, как цветущий вереск, а там, где кончались деревья и обнажались камни, они словно бы прокалились насквозь, облака горели красным огнем, а озеро было точно свежий, пылающий лепесток розы. Постепенно на покрытые снегом вершины Савойских гор начинали ложиться тени, окрашивая их в темносиний цвет, но самые высокие пики сверкали, как красная лава; они на мгновение демонстрировали историю горообразования, когда эти расплавленные массы подымались из недр земли и еще не потухли. Руди и Бабетте показалось, что они еще никогда не видали альпийское зарево таким ярким. Покрытый снегом Дан-дю-Миди сиял как полная луна, когда она показывается на горизонте.

— Какая красота! Какое счастье! — говорили влюбленные.

— Ничего лучшего земля не может мне дать! — сказал Руди. — Вечер, подобный нынешнему, равен целой жизни. Не раз, как и сейчас, ощущал я, что счастлив, и думал, что если бы мне тут же пришел конец, как счастливо я все же жил. Как прекрасен этот мир! И день кончался, и начинался новый, и мне казалось, что этот еще прекраснее. Господь, Бабетта, бесконечно благ!

— Я счастлива! — сказала она.

— Ничего лучшего земля не может мне дать! — воскликнул Руди.

И вечерние колокола донеслись с Савойских гор и с Швейцарских гор, а на Западе в золотом венце высилась темно-зеленая Юра.

— Дай тебе бог, чтобы все было как лучше! — сказала Бабетта.

— Он даст! — сказал Руди. — Я завтра свое получу. Завтра ты будешь моей! Моей собственной любимой женой!

— Лодка! — закричала вдруг Бабетта.

Лодка, на которой они должны были вернуться, отвязалась и отплыла от острова.