Был в отца сын. Взрос до совершенных лет. Взяли его на военную службу. Жили дома в довольствии. Со службы стал письма писать. Письма писал омманные: „Дорогие мои родители, пришлите мне денег. Меня обокрали. Как вы сами думаете: военные веща́“. Родители думали, что и правда. Не менее ста рублей послали. Получил сын ихные деньги, зашел в свое начальство [выпросил отпуск]. Сам начал пить-гулять. Пропил эти деньги. „Ну, что же мне больше делать? Буду родным письмо писать“. Прислал родным письмо: „Дорогие мои, в несчастье в большое попал. Если хотите меня увидеть, чтобы я побыл домой — не менее трехсот пришлите“. Родные действительно жалели. Оне еще больше трех послали сот. Пошел к ротному командиру. „Вот теперь попьем“. Ротный командир и спрашивае: „Было б на что, Володь, попить“. — „Родные мои прислали триста пятьдесят. Так вот, ротный командир. Вы меня ослобоните, а что хотите, то возьмите“. — „Да желанно полсотни разломим пополам“. Володя вынял двадцать пять рублей, подал ротному командиру. „Ну, теперь, Володя, иди“. Все-таки ротный командир спросил в Володи. Володя ответил командиру: „В вугловом ресторанце буду находиться“. Командир ответил. „Хорошо, Володя. В случае я приду в особенную комнату, тогда, Володь, не забудь“. Володя ответил командиру: „Долго не поздайте. Ну, затем до свидания, ротный командир“. Пошел Володя. Заходит к своим товарищам. „Дорогие мои товарищи. Вы знаете про меня, что я один не могу. Ну, только, братцы, не поздайте“. Володя затем пошел.
Приходя в этот ресторант и говорит буфетчику. „Вот, дорогой мой товарищ, дайте мне на неделю квартеру“. Буфетчик эму дал. Володя вынимае сто рублей. „Ты, товарищ буфетчик, моих денег не жалей. Что будя я требать, то вы мне давайте“. Взялся Володя пить. Удруг приходя ротный командир. „Товарищ буфетчик, дайте-ка мне вот такую квартерку“. Буфетчик ответил командиру, что эта квартера занята. Командир на ответ отдает буфетчику: „А ким она занята?“ — „Рядовым солдатиком, Владимир Иваныч“. — „Ага! Мне только это нужно“, — командер отвечал. Командер ответил буфетчику, что ежели вы
Володя начал пить. Пропил он всю неделю, идет домой. Ишел в двенадцать часов ночи, говорит междо собой: „Да уж и попил. Ну́, еще думаю попить. Ну, родных беспокоить я не буду. Вот у нашего-то государя есь дочь. Ну, никто не знае, куды делши. Ну, ежели б доказали государю именно меня, прогорькую пьяницу, — ну, я мог бы достать“. В тое время ишел воинский начальник, даже на