Сказки народов Европы

— И я не знаю, — подхватил другой. — В городе говорят, что король-отец вышлет сыну и невестке навстречу мантии, серебром и золотом шитые, с тем, чтоб они сразу в них облачились.

— Вот если б им как-нибудь намекнуть, — вздохнул третий орел, — что стоит им те мантии надеть, и они мигом превратятся в обугленные головешки… Но мы им сказать не можем, а если кто-нибудь это сделает, в каменный столб превратится.

— Будь со мною, что будет, а доброго Янко погубить не позволю! — громко воскликнул храбрый егерь.

Утром собрались они в путь. Егерь отозвал королевича в сторону и говорит ему:

— Видел я ночью сон, добрый мой королевич, и знаю верно: если не станете вы меня слушаться, все мы погибнем. Так что вы уж поклянитесь, пока до дому не доедем, ни в чем мне не перечить.

Янко смеялся весело, смеялась и жена его.

— Ах ты, глупый, и в сон и в чох веришь!

— Может, и так, но вы мне ни в чем не перечьте до самого дома!

Они смеялись, но егерь не отступался. Наконец Янко поклялся, что будет ему во всем подчиняться.

Выехали они с постоялого двора и скоро были у золотого моста. Егерь говорит:

— Карету мы на этом берегу оставим!

— Это еще почему же? — спросил Янко.

— А потому, что она совсем расшаталась, по мосту не проедет. Стыдно королевичу в такой колымаге жену везти.

Вышли они из кареты, осмотрели, оглядели со всех сторон, Янко даже залез под нее, оси проверил, за ним и жена полезла, но карета была всем каретам карета, на втулках и смазка еще сверкала, потому как была она из чистого жидкого золота.

— Н-да, — сказал королевич, — я не вижу в карете изъянов. Но раз дал тебе слово, послушаюсь.

Оставили они карету на берегу и неспешно перешли реку по мосту, а егерь с лошадьми вплавь ее одолел. Вошли в город пешком, там купили карету и поехали дальше.

Не успели из города выехать, катит навстречу гофмейстер[60] в карете раззолоченной, говорит королевичу:

— Это вам его величество, ваш отец, посылает, она вашему званию приличнее. — И просит королевича с молодой женой пересесть в карету, отцом даренную.

Была та карета из чистого золота, даже втулка у колеса и та золотая. Но егерь сказал, что надо сперва осмотреть ее и изнутри и снаружи, и сверху и снизу. Сделал он вид, что обнаружил изъян, и говорит королевичу:

— Ваше высочество, не садитесь в эту карету: с виду-то она хороша, а в дорогу совсем не годится.

С этим выхватил он меч свой и, боясь, что они все же его не послушаются, разрубил драгоценную карету на мелкие кусочки.

Королевич Янко только хмыкал да головой крутил, но сделать ничего не мог: он же слово егерю дал ни в чем ему не перечить.

Сели они опять в свою карету, только что купленную, и невдолге увидели перед собой стольный город, где король проживал. Тут их уже поджидал нарочный; на одной руке у него перекинута мантия для королевича, на другой — для жены его. И та и другая золотым да серебряным шитьем сверкают, переливаются.

Обрадовался королевич отцову подарку, а его жена и того пуще обрадовалась, протянули руки, чтобы взять бесценные мантии, красоты невиданной, да только егерь вперед них успел, у нарочного обе мантии выхватил и тут же разодрал их в лоскутья.

Потерял королевич терпение.

— Зачем же ты это сделал? — сердито спросил он егеря.

— Затем, что в таких мантиях слугам щеголять, а не вашим высочествам!

Королевич совсем рассердился.

— Как посмел ты?! — кричит.

Молодая жена плачет, обидно ей, что не королевич, а слуга тут приказывает.

А старый король во дворце из себя выходит, что Янко не удалось извести: не хотел он сыну простить ослушания. Но когда Янко с женой во дворец прибыли, он сделал вид, будто рад им сверх меры. Сам же места себе не находил, дознаться желал, каким таким чудом они козней его избежали, живы остались.

— Ну, сынок дорогой, — сказал король, — никогда бы я не поверил, что ты подарками отцовыми погнушаешься. Видно, не по вкусу пришлись. А я ведь как лучше хотел.

— Не сердитесь, дорогой отец, — сказал королевич, — мне ваши подарки очень понравились, но я моему верному егерю обещание дал, пока мы в дороге, во всем его слушаться, а ему, сумасброду, почему-то ни карета, ни мантии не понравились. Он сказал, что погибнем мы, если его ослушаемся.

«Ну, погоди же ты, егерь, — сказал король про себя, — ты у меня за это поплатишься!» Он и так-то на егеря зло затаил за то, что тот сторону королевича принял, с ним уехал невесту искать.

Собрал король судей-законников, и они присудили егеря к смерти. На другой же день на рассвете установили виселицу посреди двора дворцового, вывели егеря, под виселицей поставили. Прочитали большую, что твоя простыня, бумагу — приговор объявили и все его прегрешения перечислили.

— Что ж, — сказал егерь на это, — выходит, пришла пора помирать. Зато я жизнь моему доброму королевичу спас.

И рассказал он, что от ворон услыхал.

Только договорил — до колен окаменел.

Рассказал, про что голуби говорили, — в тот же миг до пояса окаменел. Про беседу орлов поведал — тут и вовсе в каменный столб превратился.