Сказки не нашего времени

Я совершенно окоченел и не мог сдвинуться с места. Было похоже на сон, но почему-то казалось, что это такой сон, после которого можно и не проснуться… Издевательские реплики пролетали мимо ушей: я сосредоточился на том, чтобы не упасть. «Затопчут», – пронеслась совершенно идиотская мысль, и я заорал, пытаясь то ли отпугнуть призраков, то ли проснуться. Тогда раздался голос: «Отойдите от него, ребята. Это мой внук».

Тени отступили, и сразу стало легче, хотя ушли они недалеко – скопились около какой-то могилы и начали переговариваться, явно уже не обо мне.

– Откуда вы знаете? – спросил я своего защитника.

– Чувствую родную кровь. Да не пугайся! Что я тебе, вампир? Ну, здравствуй, внук!

– Здравствуй, дед, – растерянно ответил я.

– Скажи, как мои дети?

– Отец остался на севере, он инженер-строитель. Тётя Вера тут, в Москве.

– А Тамара, жена?

– Бабушка с отцом. Сейчас общими усилиями перевоспитывают Томку, мою сестру. – Я невольно улыбнулся.

– А Верочка? У неё дети есть?

– У неё есть я, – неожиданно вырвалось у меня.

– Спасибо, Паша. Ты ведь Павел? Наверное, приехал в Москву учиться?

– Всё верно. Как ты догадался?

– Так ведь нетрудно, сам подумай.

От толпы теней кто-то позвал:

– Павел, кончай трепаться! Сейчас Блоха появится. Жеребьёвку пропустишь!

– Пошли, – сказал дед. – Будет интересно.

– Постой, дед, – попросил я. – Сначала скажи, почему они такие злые?

– Будешь тут злым, когда тебя как следует помучают, а потом расстреляют в вонючем подвале. И ближайших родственников и друзей потравят тоже: на расстрел, в лагерь, в ссылку.

– Но ты ведь не такой!?

– Теперь не такой. Ты же пришёл.

– Погоди, у других ведь тоже… Ну, у многих: дети, племянники, внуки.

– Они забыли. А мои дети меня помнят, и ты вот пришёл. Вообще-то, не у всех забыли – утром сходи на «могилу неопознанных прахов», посмотри на таблички. Это от тех, кто не забыл. Но их мало, а нас тут – пять тысяч… Правда, здесь интернационал: и те, кого расстреливали, и те, кто вначале сам расстреливал. В сущности, все жертвы. Ну ладно, пошли. Тебя не тронут. Да и других, в общем, только попугали.

– Ага, попугали! А как насчет того, который в Кащенко попал?

– Там ему и место, вертухаю поганому. Всё знает, всё помнит, но считает, что так и надо было. Время, мол, было такое. Ну, наши дискутировать о времени не стали, просто показали ему небо в алмазах.

Мы подошли к остальным. На меня, действительно, не обращали никакого внимания. Все чего-то ожидали. «Смотри, головка появилась», – радостно возвестил один. «Ага, а вот и копытце», – откликнулся другой. Из-под могильной плиты вылезала несуразно большая тень странных очертаний.

– Что это, дед? – спросил я.

– А это наш крестный отец, Блохин Василий Михайлович. Стахановец. Всех нас оприходовал в подвале, и сюда привёз. Сжигал, правда, другой, тоже трудяга. Но это – работа механическая, а Блоха с душой работал. Спецодежда: кожаный фартук, перчатки – чтобы мундир кровью не запачкать. Спецсредство: револьвер системы Вальтер – это чтобы отдачи не было, ведь каждую смену десятки человек лично расстреливал, рука-то не железная. Еще учесть, что он не только на Донское работал. Катынь тоже, да мало ли где еще…

– Погоди, но ведь это не человек, – говорил я, наблюдая вылезающую тень, – это гибрид какой-то. Кентавр!

– Точно, не человек, – хмыкнул дед. – А кентавром стал, потому что лошадей без памяти любил. Ну, и жену любил, Наталью. Она тут с ним рядышком спит. Мы её не трогаем: дура-баба, полюбила же нелюдя невесть за что. Это, Паша, официальная точка зрения. А я тебе скажу – они просто боятся. Если любишь такого, сама в конце концов чёрт знаешь во что превращаешься. Вызовешь её, и такое из-под камушка полезет…

Встав в полный рост, Кентавр зарычал на собравшихся и принялся бить копытом. «Михал Николаич, скорей! Сейчас брыкаться начнёт!» Сквозь толпу прошла тень, на голову выше остальных. Огрев Кентавра кнутом и накинув ему на рот уздечку, предводитель сказал: «Ну, Блоха, будь хорошим коняшкой, стой смирно. Не то пасть порву!» Потом поднял руку, и на раскрытую ладонь к нему спланировал чудом сохранившийся листок с ближайшего деревца.

– Кто это? – спросил я.

– Маршал Тухачевский, – ответил дед. – Слыхал о таком?

– Слыхал. Значит, и он здесь. Его ведь, кажется, реабилитировали в хрущевскую оттепель?

– Да, многих тогда «реабилитировали». А толку?

– Чего же вы хотите?

– Справедливости. Открыть все архивы, распустить КГБ, судить виновных, нормально захоронить всех жертв. И постоянно напоминать и рассказывать народу о том, что было. Чтобы не выращивать новых доносчиков и убийц, а если случайно такое вырастет – не давать ему воли, вплоть до изоляции от нормальных.

– Расстрелять?

– Нет, Паша, изолировать. Хватит с нас расстрелов.