Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

—  Я и не спал.— Кощей приложил ладонь к моему лбу. — До сих пор горишь вся. Малушу позову.

—  Погоди-погоди.— Тяжесть в теле не позволила опереться на локти, и я рухнула обратно в объятия мягкой перины.

—  Тише ты. Разошлась.

—  Все в порядке. Не уходи только.

—  Да куда я, голубушка моя. Позову Малушу — и снова рядом.

—  Не надо. Терпеть можно. Кощей,— преодолевая боль, подтянулась за край кровати ближе к колдуну, — расскажи, как мы заживем с тобой.

—  Лучше всех заживем, Василиса Дивляновна, — зашептал суженый, едва касаясь губами моей щеки, — всем на зависть. Ко мне поедем жить. Хочешь?

— Хочу.

—  Будешь хозяйкой хоромам моим. Там без должного пригляда все углы паутиной заросли, а кухня и не помнит, когда в ней пирогами пахло — сама видала. Тебе только шепнуть раз или два — и жизнь в доме закипит, уютом наполнится.

—  А вечерами будем книжки в читальне листать. Корзину яблок возьмем и сядем до ночи за сказки. Как прежде было. Помнишь? — В глазах налились слезы.

—  Помню, голубушка. Конечно, будем. Ты и не думай, иначе быть не может.

—  Это я от счастья. — Горячие капли потекли ручейками по щекам.

—  Будет у нас счастье, да такое, что и во сне не явится. Одарю тебя подарками, нарядами самыми красивыми.

—  Сдались они мне, наряды твои, — сквозь слезы заулыбалась я.

—  Не хочешь подарков — и леший с ними. Любое твое желание...

—  Это ты сейчас так говоришь, — утирая нос, прервала жениха, — а потом разозлишься и снова по имени звать перестанешь. Надоем еще тебе, характер-то у меня не сладкий.

—  Я ведь тебя...

На этот раз договорить колдуну не дал детский плач за стенкой, в горнице. За плачем последовал незнакомый причитающий женский голос. Тишина, царившая в избе Малуши, сломалась. Рассыпалась детской болью и страхом по полу. Показалось, что половицы надрывно стонут вместе с женщиной, начинавшей заходиться в истерике.

—  Кто еще? — страх почти ощутимо сжал горло.

—  Немир и дитя, — тяжесть во взгляде колдуна подлила масла в огонь,— мал совсем, года три от роду.

—  Кощей, — тяжело дыша, ведьма возникла на пороге, — уведи мать отсюда, нельзя ей тут. Ночь скоро. Через улицу изба стоит с красными ставнями, на воротах три подковы висят — не перепутаешь. Там тетка ее живет. Отведи горемычную. Усыпи ее, что ли. У меня силы на исходе, как ребенок просыпается, и с нее дрема спадает. Если смерть за дитем придет, мать следом отправится.

—  Вернусь мигом, потерпи. Ладно? — Колдун поцеловал мою руку и скрылся за порогом комнаты.

За стенкой стихло. Не знаю, как Кощею удалось вывести убитую горем мать из дома, но справился он быстро и без лишнего шума.

—        Малуша, как там Немир? Как ребенок? — я окликнула собравшуюся уходить ведьму.

—        Плохо, Вася. Как и ты.

—        Да я ничего. Справлюсь.

—        Боевая девка, — улыбнулась Малуша. — Дрему нашептать?

—        Нет, я лучше так.

Тишина снова окутала избу ведьмы. Изредка слышались стоны Немира и глухой топот копыт Досады. Ребенок, видимо, уснул. Луна за окном то и дело натягивала на себя одеяло из туч. Тело по-прежнему оставалось горячим. Казалось, что вместо крови по жилам растекается огонь. Ломота и боль временами усиливались. Тогда крепче кусала подушку, не позволяя стонам рушить хрупкую тишину. Глаза предательски слипались между приступами боли. Устав бороться со сном, окунулась в дрему...

—        Один сон на двоих, — Кощей сидел на берегу молочной реки, — как раньше. Забавно у нас с тобой это получается.

—        Ты вернулся, — я ринулась к жениху.

—        Конечно, а могло быть иначе? — Кощей встретил меня нежной улыбкой. — Вернулся, улегся рядом и крепко обнял, а еще нагло залез в твой сон. Ты не против?

—        Не против чего? Объятий или сна на двоих?

—        Не красней, Василиса Дивляновна, лишнего себе не позволю,

— рассмеялся Кощей.

— Да уж...

Кисельный берег молочной реки мягко окутывал босые ноги. Колдун шел рядом, и на мгновение показалось — ничего плохого не случилось. Не было никакой жабы и хвори. Вот они мы — настоящие. Такие счастливые и безмятежные.

—        Мне страшно. Очень страшно.— Я остановилась и прижала руку к груди жениха.

—        Ничего не бойся, — объятья колдуна укутали покоем, — пока я рядом, нечего бояться.

—        Именно это меня и пугает. Пообещай, что не сделаешь ничего, что может навредить тебе.