Сказки Рускалы. Царица Василиса (СИ)

—  Одну девицу в хоромах оставлял, остальных в свое царство жить отправлял. Никто не жаловался.

—  Бабник.

—  Был, — смущенно отвел глаза колдун, — цену настоящим чувствам не ведал. Да и девки, которые со мной оставались, потом или среди прислужников моих мужей себе находили или просились на волю. Отпускал. Ни одна из них мне люба не была, а я им. И ни злато, ни серебро рядом удержать не могли. Время шло, молодость переходила в зрелость, и когда мне стукнуло тридцать пять, задумался о женитьбе. Решил — женюсь на той, что в следующий раз со мной в хоромах останется. Не захочет — силой заставлю.

—  И правда глуп был, — остановилась у широкого камня на обочине. — Давай передохнем, но ты рассказывай, рассказывай. Дюже какая история интересная.

—  Следующая дань стала особенной. Была среди прочих девица, от которой сердце замерло на мгновение, а потом загрохотало и уняться не смогло.

—  Вот как, — к горлу подкатил комок обиды, — люба, значит, тебе оказалась девица.

—  Оказалась. А я ей не люб. И так она мне в душу запала, что силой не смог ее женой сделать. Сердце разрывалось, когда она из дворца уходила. Такая счастливая была, — во взгляде Кощея мелькнула настоящая боль. — Домой отправил, от себя подальше. Маялся тоской — не вымолвить. Тогда от всей души в голос пожелал, чтобы сердце в груди биться перестало. Боль эту проклятую не чувствовать больше. Сердце остановилось, а душа разрываться не перестала. Десятки лет сложились в сотни, сотни близились к тысяче, а я все по белу свету ходил. Время смягчило боль, но вкус к жизни потерял. В конце концов, триста лет назад нагнал на царство сон, а сам в затворники ушел.

—  И что же... люди там триста лет спят? — по рукам поползли мурашки.

—  Спят. — Кощей пристально посмотрел мне в глаза. — Нет. голубушка моя, пока такого человека, что с царством Кощеевым управиться.

Путь продолжили молча. Права Малуша — не знаю толком за кого замуж собралась. Да будь как доля перстом укажет. Сомнения меня к добру еще не приводили.

К полудню солнце разошлось, распарилось, согревая околевшие за холодную ночь верхушки сосен. Расстегнув кафтан, стянула с головы платок. Ноги начинали ныть. С непривычки бодрым шагом топать по тракту несколько десятков верст — сомнительное удовольствие. Кощей заметил мои мучения и подбадривал, мол, скоро уже к тропке выйдем.

Скоро не случилось. Оставив пыльный тракт за спиной, мы с женихом долго топтали сосновые иголки в поисках тропы. Нам навстречу она явно не спешила. Я плюнула на эту затею и устроилась на поваленном стволе отдохнуть. Пока Кощей в очередной раз обходил вековые деревья, внимательно всматриваясь под ноги, от скуки начала считать грибы. Подосиновиков народилась целая поляна. Сейчас бы лукошко и побродить по лесу.

—  Ну, голуба, не повезет нам сегодня, — заключил Бессмертный, задумчиво оглядывая истоптанную землю.

—  Вечер скоро. Надо бы на ночлег собираться.

—  Тут недалече есть селенье — десяток домишек. Попросимся на ночь.

—  Можно тут заночевать.

—  Не стоит, — колдун вдохнул лесной воздух и прищурился, — пахнет лихом. Тропинки просто так от меня не прячутся.

Когда, наконец, вышли к селенью, я готова была завалиться на землю и вытянуть ноги, не дойдя пары дюжин шагов. Сумерки сделались густыми, мерцали слабые звезды на вечернем небе. Действительно, избушек десять, и даже зельного круга не стоит. Смелые люди живут в Рускальских лесах.

Кощей жестом указал на крайний дом с резными ставенками, и мы прибавили шаг в предвкушении долгожданного отдыха. Уханье филина разбавило стук в тяжелую дверь избы. Открывать не спешили. Кощей вздохнул и грохнул кулаком еще раз.

—  Кого леший принес? — Чуть не вытолкнув нас с крыльца, дверь с резким скрипом отворилась.

—  Пусти путников ночь скоротать, добрый человек, — попросил Бессмертный дряхлого старика, появившегося на пороге избы.

—  Ну, коли не шутишь, молодец, — дед хитро прищурился, поглаживая редкую бороденку, — пущу. Али не путники вы? Может, разбойники?

—  Нет, отец, — Кощей расплылся в благожелательной улыбке, — не разбойники. Меня Иваном звать можешь, а это невестушка моя Василиса.

—  Хорош брехать, — ухмыльнулся старик, — видал я таких Иванов. Правду говори или проваливайте на все четыре стороны.

—  Не хотел напугать тебя, отец. Кощеем меня звать.

—  Другое дело, — на лице деда не появилось и тени страха перед грозным именем колдуна. — Кощей Бессмертный в хозяйстве сгодится, пусть и на ночь, — старик вытер костлявые руки о льняную рубаху. — Проходите, гостями станете.

Внутри избушки желтым огнем резвились лучины, едва освещая пыль по углам. Видно, старик одинок — нет женской руки в доме. Пара лавок вдоль бревенчатых стен выли от нажима протяжным вековым скрипом. Сколько жилью лет — один черт ведает. Запах не старости — старины в горнице щекотал ноздри. Печь в углу пообгорела, посыпалась. Сюда бы печника хорошего, и заиграет в топке огонь веселый с новой силой.

—  Баньку истопить не предлагаю, ночь пришла. Не серчайте, — дед поставил на стол горшок. — Угощайтесь, гости дорогие. Ужин небогатый.