Сказки тридевятого округа

– Это как? – удивился Президент. – Я что-то себе плохо представляю знахарку в паре с современным томографом.

– Томографа у нас нет, – вздохнул Романов. – Ещё не обзавелись, но кое-что в активе имеем. Да Вы сейчас всё сами увидите, мы как раз к санитарной части подъезжаем.

У ступеней крыльца санитарной части в хрустящих от крахмала халатах и праздничных причёсках выстроился весь персонал во главе с доктором Устименко.

Президент поздоровался с главврачом за руку, а младший медицинский персонал одарил белозубой улыбкой, отчего медсёстры залились румянцем, так как каждая из них президентскую улыбку истолковала как личное послание в свой адрес.

– Показывайте, что у Вас здесь такого удивительного, – надевая белый халат, благодушно произнёс Президент.

– С вашего разрешения, господин Президент, мы сейчас Вас подвергнем необременительной, но очень полезной процедуре, – вежливо, но в то же время очень убедительно предложил Устименко.

– Ну, если это не больно, то я согласен, – пошутил Президент. – А что это у вас тут за музыка звучит? Я такую раньше никогда не слышал, очень… очень необычная, прямо в самую душу проникает…

После этих слов Президент прикрыл глаза и расслабленно опустился на стул, заботливо подставленный Ингой Зайоц – молоденькой медсестрой с фигурой манекенщицы и зовущим взглядом одинокой женщины. Офицеры охраны тоже глубоко вздохнули и, прислонившись к стене, закрыли глаза.

«То, что сейчас происходит – вопиющее нарушение всех правил безопасности, – отметил про себя Романов. – Сейчас Президента можно брать голыми руками и никто из охраны даже не дёрнется! И как я на такую авантюру согласился?»

А в это время Василий Баюн, воодушевлённый ответственным заданием, старался изо всех сил. Песнь его была настолько гармоничной и одухотворяющей, что даже стоящие на улице охранники и сопровождающие Президента лица неожиданно ощутили прилив радостного возбуждения.

Минут через пять Президент открыл глаза и без стеснения с хрустом потянулся.

– Хорошо тут у вас, – улыбнулся он, не ведая об истинном назначении процедуры. – Я как будто всласть выспался и помолодел лет на десять. Настроение просто отличное! Хочется жить и работать!

– То ли ещё будет, – тихонько шепнула ему Инга Зайоц и, не удержавшись, показала в улыбке свои белоснежные зубки. Президент по достоинству оценил эту демонстрацию.

– Хочется жить и…! – повторил он и осёкся, поймав зовущий взгляд медсестры.

– Это только начало процедуры, – уточнил Владимир Афанасьевич и словно бы случайно вклинился между Президентом и медсестрой. – Сгинь! – прошипел он в розовое женское ушко. В ответ Инга невинно заморгала длинными ресницами и нехотя отступила на полшага в сторону.

– Сказка только начинается? – улыбнулся абсолютно счастливый Глава государства.

– Если быть точным, – невозмутимо продолжил главврач, – она сейчас в самом разгаре! Впереди у нас банные процедуры.

– Баня? – удивился Президент.

– Баня! – подтвердил начальник строительства.

– Это так необычно! – восхитился Глава государства. – Где я только ни бывал, но вот баней меня ещё никто не угощал.

– Это не просто место для помывки персонала и пациентов, – снова взял слово Владимир Афанасьевич. – У нас термальные лечебные процедуры проводит известный народный целитель Кузьма Мочалов, можно сказать, кудесник пара и берёзового веника.

– Вы меня заинтриговали, – произнёс Президент осматривая огромный бревенчатый сруб. – Это и есть ваша баня?

– Она самая! – подтвердил Романов. – Снаружи кедровые брёвна, а внутри предбанник и парная для приятного запаха липовой доской обшиты.

– Составите компанию? – развеселился Президент и ткнул Романову пальцем в грудь.

– С большим удовольствием! – радостно произнёс начальник строительства и тут же одним движением освободился от ненавистного галстука.

Через час обессиленные, но довольные, они сидели за дубовым столом в комнате отдыха и пили чай из медного, опоясанного медалями самовара. Стол был густо уставлен расписными деревянными блюдами и глиняными плошками с липовым, цветочным и гречишным мёдами, розетками из тончайшего фарфора с вишнёвым, малиновым, облепиховым и земляничным вареньем, а также с засахаренными фруктами и свежеиспечёнными кренделями.

– Хорошо-то как! – прихлёбывая из большой глиняной кружки травяной чай, произнёс Президент. – Душевно!

– Ага! – согласился Романов, утирая раскрасневшееся лицо расшитым полотенцем. – Это Вы точно подметили – душевно!

– И банщик у Вас, Пётр Алексеевич, славный, только немного странный.

– Странный?

– С чудинкой он у вас. С виду исконно русский старичок. При встрече сказал мне: «Милости просим»! А как только взял веник, то неожиданно перешёл на чисто английский язык. И как начал на йоркширском диалекте шпарить… без остановки! Иногда, правда, допускал вкрапления в свою речь понятных мне выражений типа «ёшкин кот», «хрен редьки не слаще», «ёкарный бабай», и ещё что-то про хромую кобылу. А когда закончил парить, то по старинному обычаю поклонился мне в пояс и на чисто русском языке произнёс: «Доброго Вам здоровьица! Заходите ещё»!