Сказочка дедушки Абдулы

Эван проходил мимо решеток и осматривал людей. Сразу было видно кто хозяин в каждой клетке. Как правило, это был мужчина, и главной отличительной чертой у него была более менее хорошая одежда. Причем ансамбль был определенно снят с разных людей. Кое-кто узнал Эвана, и такие будили остальных, чтобы те воочию увидели антихриста. Холодные темные глаза Эвана пристально осматривали каждого раба, и у того на кого падал такой взгляд по спине пробегали мурашки. Эван умел вызывать страх в людских сердцах и раньше, а теперь делал это даже не замечая. Большинство прижималось к противоположным от Эвана стекам и отводило взгляды когда их осматривали. Эвану не нравилось то, что он видел. Когда ему приводили рабов в замке, то они были умыты, побриты и приведены в порядок. А здесь мало того что все были грязные как свиньи и источали смрадный запах, так еще иногда Эван обращал внимание как к ногам мужчин и женщин прилипли куски засохшего дерьма, а на одежде были следы от пищи и рвоты. Это не вызывало у него отвращения, он действительно видел и более мерзкие вещи в своей жизни, но и не пробуждало в нем того возбуждения которое он испытал в тронном зале. Теперь он смотрел на этих ничтожеств и даже удивлялся, как можно хотеть залезть с такими под одеяло. Ведь с тем же успехом можно заняться сексом и, ну допустим, с собакой или лошадью. По сути, эти люди не сильно отличались от животных. Но тут Эван сам себя поправил. Они были даже хуже животных. Ведь звери не изменили своей природе после того как он пришел в этот мир. Тигра можно посадить в клетку, но от этого он не перестанет быть тигром. Да, он признает, что человек оказался сильнее, но убьет его, если тот откажется кормить пленника. Убьет, если у него будет такая возможность. А эти люди всего несколько лет назад были властелинами мира, и посмотрите на них теперь. Жалкие безвольные создания, которые забыли, что человек это звучит гордо. И Эван понял, что он уже уничтожил все человечество. Всех кроме одного — самого себя. Только он может называть себя человеком, только у него теперь есть такое право.

Внезапно его схватили за локоть. Какая-то уже немолодая, но еще и не старая девица с безумными глазами смотрела не него. Из ее грязного рта текли слюни и шепелявые слова.

— Отпустите меня. Отпустите, пожалуйста. Я так больше не могу. Я не выдержу больше. Клянусь, если вы не отпустите меня, я покончу с собой!

— Я отпускаю тебя. — сказал Эван, и оторвал ей голову. На его лицо попало несколько теплых капель крови, он стер их рукавам рубашки, и пошел дальше.

Мальчики отрывают головы куклам Барби, Эван отрывал их куклам покрупнее. Он шел дальше и продолжал осматривать рабов. Иногда его взгляд задерживался на ком-нибудь, но он не мог заставить себя возбудиться от вида грязного человека. В его представлении секс должен быть с чистоплотным партнером, а не с этой рванью. Быть может, если их отмыть они предстанут перед ним в другом свете, но Эван сильно сомневался в этом. Он не сможет заменить образ этих грязных людишек на отмытых и хорошо надушенных.

Он безучастно смотрел на рабов, и уже собирался повернуться, чтобы уйти и окончательно не испортить себе настроение, когда его взгляд зацепился за одну из клеток. Вроде ничего необычного — такие же грязные люди, все мужчины и поначалу Эван даже не понял что его там привлекло. Но тут глаза ухватились за маленькую тощую фигурку, сидевшую у прутьев решетки в отдалении от всех. Он подошел к клетке и стал разглядывать заключенных. Мужчины, в основном сильные и здоровые, но были и калеки. Главный в клетке был здоровый бородатый мужик, одетый в две шубы и стоявший по стойке смирно прижимаясь к стене. Он дрожал и старательно отводил взгляд. Эван осмотрел остальных. По одежде можно было составить неплохое представление о местной иерархической лестнице. Вот эти пятеро самых здоровых были лучше всего одеты, а значит они держали эту клетку. Те, что были посубтильней, тоже были одеты, но курток им не полагалось. Калеки и самые слабые были почти голыми. Была здесь и одна женщина, но она не видела Эвана, а просто смотрела пустыми глазами в противоположную стену амбара. В ее статусе тоже можно было не сомневаться. Но парень лет семнадцати был явным исключением из местных правил. Ничего примечательного, на первый взгляд и не заметишь, но все же он был чуть чище, чем остальные. Он не отличался мускулатурой, а скорее даже был худым и каким-то болезненным, но, тем не менее, сидел в нормальной одежде, а на ногах были добротные сапоги. Эван медленно осмотрел его с ног до головы, и наконец, взглянул в лицо. Сначала он не смог ничего разобрать — со лба парня на лицо падала длинная засаленная челка. Но когда Эван уставился на него, парень, как будто бросая ему вызов, откинул ее и посмотрел в темные глаза антихриста.