Сказочное утро

Он рассказывал прекрасные вещи! Говорил о могуществе магов. О том, как хрупок и при этом прочен мир. Как величественны люди, но как они сами низводят себя, равняя со скотом. И каждый день повторял, что я храню внутри себя свет.

Мы вместе задумали мой побег из дома. Я хотел поступить в ученики Магистра, чтобы отныне и впредь навсегда стать магом, отказавшись от судьбы ювелира – благо у отца хватало наследников, чтобы передать ремесло.

В день, когда я бежал, он постоянно был со мной, отгоняя страх неизвестности и темноты – как тогда, в первую ночь. О, как мне было страшно покидать отчий дом! Но всё было не зря – я приглянулся Магистру. Он экзаменовал меня и остался доволен.

Ночью я обратился к своему другу: «Ты здесь?»

От ответил не сразу: «Да, я здесь… Но друг мой, мне нужно кое-что сказать тебе…»

И он рассказал свою историю. Он жил в неведомой заморской стране, с ранних лет посвятив себя изучению магии. Старец, что учил его, остерегал юную душу от жадности, ведь маги, что состояли в ордене, умели исцелять других, но давали обет нестяжательства, дабы не наживаться на чужих страданиях. Юный маг возжелал обогатиться, жадность поглотила его, подобно дикому зверю. И тогда он отправился странствовать. За смерть всегда платили больше, чем за жизнь, потому маг презрел законы, царящие в его ордене, стал служить правителям. Он воевал, убивая врагов, а цари и шахи платили ему за это звонкими золотыми монетами. Так продолжалось очень и очень долго, пока маг не попал в плен. Его пленил отец нынешнего Магистра и запер в подвале, дабы выведать все секреты, которые тот скопил за долгие годы. Маг многие годы провел в тюрьме, страдая от одиночества, но потом услышал зов юной метущейся души. То был я. Так плененный чужеземец стал мне другом.

«Я могу освободить тебя?»

Не было предела счастью – сейчас я смогу отплатить своему благодетелю за всё, что тот для меня сделал!

«Не спеши, прошу. Я очень стар, смерть пришла за мной и ожидает, когда маг, наконец, упадет в её объятия. Ох, и коварная же она женщина, от неё не уйти. Потому не рискуй и не старайся – сегодня я уйду, и мы более не свидимся. Я лишь хочу, чтобы ты знал – я не бросил тебя…»

«Но чем же, чем я могу отплатить тебе за тот свет, что ты подарил мне?» – возопил я в отчаянии.

«Это был твой свет, его лишь стоило разжечь. Но раз ты желаешь отплатить мне – пообещай, что поможешь зажечь этот свет кому-то другому».

Сказав так, он замолчал, и больше я не слышал его.

С этого дня я остался в одиночестве, лишившись друга. Отчаяние душило меня, я был разбит и повержен, размышляя о том, чтобы бросить всё и вернуться в отчий дом. Отец принял бы меня, а я стал бы ювелиром – денежное ремесло.

Но вот, когда я уже решил уйти из учеников Магистра, под окном своей комнатушки-кельи я услышал, как плачет мальчик. Он только поступил в ученики. Возможно, малышу было трудно, а, может быть, он скучал по родителям. Я вышел во двор, подошел к нему и тихонько позвал.

– Мой юный друг, я могу чем-нибудь тебе помочь?

Он заплакал ещё пуще, а потом, отплакавшись, сказал, что ничего не смыслит в магии, но не смеет спорить с отцом-вельможей, отправившим малыша в ученики.

– Раскрой ладонь, словно ты хочешь напиться из ручья, – мягко попросил я. Малыш опешил, но сделал.

– Теперь подумай о свете. Мягком и теплом…

На детской ладошке расцвет лепесток света. Малыш охнул от удивления и заулыбался, слезы мгновенно высохли.

– Ого, как у вас это получилось?! – удивленно спросил он.

– Ты сам создал этот свет. В тебе сокрыта величайшая магия! – с улыбкой сказал я малышу.

6. Курсач

(Посвящается всем студентам-технарям)

Курсач – дело не легкое, особенно если делал его за полторы ночи, выпив ведро энергетика. А если сдавать работу профессору, который старше самого мира, так совсем беда!

– Тут что за ахинея? Ты светимость откуда брал? – Заас Иргович отодвинул вычисления и внимательно посмотрел на меня. Я был далеко не первым оболтусом, который сегодня пытался «сдаться», потому профессор был усталым и от того весьма суровым.

– По формуле считал… – промямлил я.

– По какой формуле? По какой формуле ты там считал? Вот!

Он плюхнул на стол передо мной пыльный справочник, от которого захотелось чихнуть. Если чихну – он точно меня выставит. А так вроде бы объяснять стал…

– Вот тебе таблица Уицилопочтли. По ней смотришь светимость. Ну!

Заас пустился в рассуждения, что в их времена не то что концов света не было, так ещё и Черные Дыры не являлись украшением, а были тем, чем они и должны быть – халтурой, настоящей халтурой, за которую снижали балл.

Ворча, он дошел до конца вычислений, успев перечёркать синим карандашом всё, что было у меня на листе… у него был такой карандаш, синий с красным, жутко обтрёпанный, старше всех вселенных вместе взятых.

– Таак? А почему только одна звездная система? М?

– Так вы не сказали, сколько нужно считать, я и посчитал одну, – ответил я глядя в пол.

– Одну? Одну?! Вот ленивое существо! Это недопустимо, чтобы на всю Галактику просчитать всего одну звездную систему… И планет всего восемь! Ну как так можно?