Сказочное утро

– Ну их там… девять вообще-то… – попытался возразить я.

– Девять? Это – планета? Да ты бы ещё спутники за планету посчитал! Вон они у тебя какие большие. Убери лучше это недоразумение, чтоб я его не видел.

Он твёрдо перечеркнул на чертеже последнюю планетку, оставшись полностью собой довольным, а я совсем расстроился – мне самому она очень даже нравилась, такая маленькая, аккуратненькая.

Прав был батя – зря не пошел учиться на божество плодородия: и заморачиваться не надо, да и сыт будешь. Дары, оргии… Короче не жизнь, а сказка. Нет, я ж принципиальный, творцом быть пожелал! Мать его демиургом! Романтика взыграла…

– Твоя работа никуда не годится, но я не хочу, чтобы ты ходил за мной хвостом до самой сессии, поэтому давай сделаем вот что: ты сейчас оставляешь одну систему. Внимательно выбираешь подходящий из таблицы спектральный класс и светимость, оставляешь одну населенную планету и в понедельник сдаешь, чтоб я спокойно допустил тебя до сессии. Вот эту планету населенной сделаешь, понял меня? – Заас Иргович ткнул в третью планету.

– Но у меня же три обитаемых выходило. Ещё красная и вон та… – попробовал заступиться за свой курсач я.

– Не морочь мне голову, и себе не морочь!

Я стал собираться, а он всё ворчал:

– В понедельник чтоб всё точно посчитал! И девятое недоразумение убери!

Я кивнул, но последнюю планету решил не убирать, всё равно Заас Иргович в следующий раз о ней забудет.

7. Барахолка

Занесла меня жизнь на «Юнону». Если кто не питерец или просто не в курсе – это такая эпичная барахолка и рынок ширпотреба, притулившиеся на боку засыпанной свалки. Думала, что закрыли уже, но она, как выяснилось, живучая. Эпичность местных дедулек и бабулек не уступает графичности хлама, продаваемого ими вперемешку с антиквариатом.

Но в этот раз привлёк меня один дедуля. Подхожу, смотрю – стоит, прямой, как струна, не то военная, не то балетная выправка. Пальто чернее ночного безлунного неба, бескрайнего космоса и чёрной дыры, на нём ни пылинки, ни складки лишней. Лицо старческое, на финик похоже – вытянутое, морщинистое, загорелое, а вот глаза на нём какие-то странные, молодые слишком, и словно душу высасывают.

Перед дедком стоит столик, на нём, на аккуратно расправленной ткани фигурки. Какие-то из тончайшего молочно-белого фарфора, аж сияют, другие искусно вырезаны из дерева, третьи тряпичные, вышитые – словно Василиса Премудрая из сказки шила. Вот только каждая из них какая-то старая, ветхая, где-то отколото, где-то облуплено, где-то пятно, которое тщательно пытались убрать, но не смогли.

– Что-нибудь заинтересовало? – окликает меня дедок. От голоса аж мурашки – густой, строгий, будто бы и древний, а будто бы и слишком молодой для такого старика.

– А что это у вас такое? Откуда всё? – спрашиваю.

– Это, девонька, мечты, – усмехается. – Люди их выбрасывают, а я нахожу, отмываю, привожу в порядок и вот, продаю.

– Как так – выбрасывают? – не поняла я. – Это ж… мечты!

– Всякое, девонька, в жизни бывает. Вот, например, с детства человек чего-то хочет, сил нет. А пока маленький, воплотить не удаётся. Потом вырастает и случается такая история: вроде бы исполнить может, если силы приложит, но как-то не солидно взрослому, богатому и успешному детскую мечту исполнять. Вот и выкидывает в мусор. А подберу, вымою… Знаешь, какие красивые иногда попадаются!

Дедок отогнал голубя, который норовил приземлиться на столик, и продолжил:

– Или живёт себе подросток, девяти-десятиклассник. Малой ещё. Мать в комнате убирается, смотрит – валяется какая-то ерунда, безделушка, ещё формы странной, «уродской». Вот она в мусор и выкинет. Но тут сложно… Иногда подросток домой вернётся, мечты не найдёт, так он все мусорные контейнеры перероет, но мечту найдёт, отмоет и подальше спрячет. Не все конечно, но некоторые так делают.

Старик указал на фигурки, лежащие слева. Они все были какими-то угловатыми и выглядели странновато, но при этом мило – так и хотелось их в руки взять.

– Или вот. Взрослеет человек, понимает, что жмёт ему мечта – раздобрел, одряхлел. Вот он детям и отдаёт свою мечту, в наследство. «Пока не исполнишь», – говорит, – «не отстану!» Некоторые до смерти с ней возятся, а некоторые съедут от родителей и тут же выбрасывают. Тут даже осуждать не могу, не их это мечта.

Странный волшебный дедок замолчал. Я молчала тоже, обдумывая услышанное.

– А вот эти? – подала голос я через некоторое время, показывая на группу одинаковых, словно штампованных фигурок, в которых чего-то не хватало.