Сказы о древних курганах

Когда Феликс Яковлевич Кон, видный деятель революционного движения, составлял очерк о 25-летней деятельности Минусинского музея, Н. М. Мартьянов решительно возражал против подчеркивания его роли в деле основания и развития музея. Чрезвычайно скромный человек, он всегда старался держаться в тени, щедро расточая похвалы другим. Особенно дружески, с трогательной заботливостью он относился к ссыльному Д. А. Клеменцу. И в самом деле, Дмитрий Александрович Клеменц обладал поразительной разносторонностью интересов. Революционная и литературная деятельность, путешествия, археология, этнография, геология — вот неполный перечень его занятий, ибо он был еще редактором, увлекался ботаникой, переводил на иностранные языки и кончил четыре курса физико-математического факультета Петербургского университета. Жизнь этого удивительного человека, трудная и необычная, может быть сюжетом не одной книги.

Сначала Д. А. Клеменц учился в Казанском, а затем в Петербургском университете, где организовал революционные кружки, был активным участником «хождения в народ». В 1872 г. он вступил в кружок «чайковцев», в котором играл видную роль. Избежав ареста, революционер перешел на нелегальное положение и несколько раз был за границей, где сотрудничал в зарубежных русских и иностранных журналах, в том числе в журнале П. Л. Лаврова «Вперед». Прячась в 1878 г. на квартире доктора Вецмера, Клеменц познакомился и подружился с Верой Засулич, которую разыскивала полиция, и помог ей бежать в Швейцарию. В конце года он вернулся в Россию и стал одним из основателей общества «Земля и Воля», а также главным редактором его печатного органа. В следующем году Д. А. Клеменц был арестован. После более двухлетнего пребывания в Петропавловской крепости, в августе 1881 г., без суда его сослали на пять лет в Якутию. По дороге он заболел, долго пролежал в Красноярской тюремной больнице, а осенью по состоянию здоровья был оставлен в Енисейской губернии, в Минусинске.

В Сибири Клеменц прожил почти 15 лет. Сначала в Минусинске, где начал свои археологические, этнографические и геологические изыскания, потом в Томске. Там он стал членом редакции «Сибирская газета», печатал свои фельетоны под псевдонимом Нургали, одновременно продолжая экспедиции по Енисейскому и Ачинскому округам. Клемепц несколько раз путешествовал по Монголии, а в 1891 г. был активным участником Орхонской экспедиции, исследовавшей разрушенную монгольскую столицу Каракорум. В 1892 г. Д. А. Клеменц поселился в Иркутске, где работал в Восточно-Сибирском отделении Русского географического общества, был сотрудником и редактором «Восточного обозрения». Из Иркутска он отправился в двухлетнюю поездку по Северной Монголии, организовал большую «Сибиряковскую» экспедицию по исследованию Якутии. Позже Клеменц был приглашен Академией наук старшим этнографом в Петербург, где приступил к созданию этнографического музея (теперь Музей этнографии народов СССР) и стал его руководителем. В 1898 г. он предпринял экспедицию в Турфан. В 1910 г. по болезни ученый вышел в отставку, поселился в Москве и стал печатать в «Русских ведомостях» свои воспоминания.

Наибольшую известность Д. А. Клеменц приобрел после Монгольских экспедиций. В Минусинске он делал лишь первые шаги на археологическом поприще, сознавая «как много еще нужно учиться, чтобы ориентироваться надлежащим образом в вопросах археологии, и учиться, когда первая половина жизни давно миновала, можно лишь в том случае, если есть уверенность в пригодности своей для той отрасли, которую делаешь, когда надеешься, что до конца жизни успеешь применить к делу приобретенные сведения»^{22}

. Но именно здесь, в Минусинске, он, по собственному выражению, приобрел опыт «музейщика школы Мартьянова», испытал страсть к древнему прошлому Сибири, получил навыки полевого исследователя и то огромное чувство ответственности перед наукой, которое нашло отражение во многих его письмах. В этот период в сибирской неволе Клеменц родился как ученый.

Итак, Д. А. Клеменц выехал из Красноярска в Минусинск декабрьским днем 1882 г. По обе стороны тракта, похожего более на проселочную дорогу, часто попадались скопления могильных холмов. Сами холмы, припорошенные снегом, были не заметны, но окружавшие их камни отчетливо вырисовывались на снежном поле. Минусинск удивил опрятностью, вымощенными плитками тротуаров, глухими улицами. Деревянные одноэтажные домики прятались за высокими заборами. Шаги редких прохожих, гулко отдававшиеся на каменных тротуарах, сопровождались непрерывным лаем дворовых собак. Дмитрий Александрович не предчувствовал, что в этом городе он найдет личное счастье, близких людей, что этот город, где «работалось спокойно и тихо», он будет вспоминать всю жизнь.