Скелет из пробирки

Я терпеливо ждала, пока вдова Листова завершит разговор Наконец Ирина Глебовна положила трубку и сказала:

– У Мананы дома ремонт, она предлагает, чтобы вы подъехали вот по этому адресу, зайдете в кафе «Ромашка». А Мананочка выйдет со службы и подскочит к вам. Мобильный имеете? Тогда позвоните ей, когда доберетесь до «Ромашки». У Мананы на службе сложная пропускная система, ей легче выйти, чем вам войти. Можете отправляться прямо сейчас, она ждет.

Я уставилась на бумажку. Название улицы показалось знакомым.

– Если не секрет, где работает Манана?

– Какие же тут могут быть тайны, – усмехнулась Ирина Глебовна, – Мананочка кандидат исторических наук, она заведует отделом в архиве «Подлинные документы»

Глава 24

Обратный путь до бумагохранилища я проделала почти бегом и потратила около получаса, отыскивая кафе «Ромашка». Наконец, потерпев полное фиаско, я набрала телефон Мананы – Извините, но я никак не пойму, где же эта чертова «Ромашка».

Из трубки послышался смешок:

– Вы сейчас где?

– У входа в архив.

– Бегу.

Спустя десять минут из здания вынырнула молодая, слишком полная, черноволосая, темноглазая женщина.

– Виола? – спросила она, задыхаясь.

– Да, здравствуйте.

Манана ткнула пальцем в соседний дом:

– Вот кафе.

– Но где же вывеска?

– В окошке.

Я пошарила по фасаду глазами и обнаружила небольшой листок с надписью «Ромашка».

– Ну, знаете ли… И как их только клиенты находят!

– Вот как раз от посетителей отбоя нет, – пояснила она, тяжело шагая по тротуару, – тут полно учреждений, и люди в «Ромашку» ходят обедать, кормят здесь великолепно, еда стоит копейки…

Мы устроились за крохотным столиком, и Манана поинтересовалась:

– Что с вашей бабушкой?

Я немного суеверна и считаю, что всякая сказанная ложь становится рано или поздно правдой, но никаких родственниц-старушек у меня нет и не было, если не считать за бабку мать Раисы, к которой меня отправляли на лето, поэтому я смело принялась врать:

– Очень тяжелое положение, но мы хотим использовать все шансы.

Манана отхлебнула кофе, отправила в рот половину эклера и предостерегла:

– Это не панацея. Моей маме помогло, а Вениамину Михайловичу нет. И еще, хочу вас предупредить: лаборатория Боярского на самом деле не является лечебным заведением, там просто ведут научную работу. Лекарство пока не имеет разрешения на применение от Министерства здравоохранения. Вы будете подписывать всякие бумаги, снимающие с ученых ответственность. И, конечно же, цена! Очень и очень, просто запредельно высокая.

– Сколько?

– Одна ампула стоит три тысячи долларов, а уколов, скорей всего, понадобится двадцать. Во всяком случае, столько включает в себя стандартный курс.

– Ох, и ни фига себе! – вырвалось у меня.

– Нам пришлось продать квартиру, – вздохнула Манана, – отличную четырехкомнатную, переехать в крошечную халупу, а разницу потратить на лечение. Но мама-то выздоровела! Вопреки всем прогнозам других врачей. Онкологи только руками разводили – и опухоль ушла, и метастазы, а мамочку до этого считали неоперабельной. Так что в нашем случае метод подействовал, я купила мамочке жизнь, по шесть тысяч долларов за год. И если бы сейчас мне сказали, что нужно отдать все шестьдесят за один месяц, я бы не колеблясь продала себя, чтобы только вновь увидеть маму.

По щекам Мананы полились быстрые слезы. Я молчала.

Сколько людей готово на все, чтобы отсрочить смерть своих близких? Вы сами, поставь жизнь, не дай, конечно, господи, вопрос: квартира или жизнь мужа, что выберете, а? Я так мгновенно бы понеслась в риелторскую контору.

– Поэтому сначала хорошенько подумайте, прежде чем решаться на поход в лабораторию, – предостерегла Манана, – может случиться так, что совершенно зря потратитесь, и бабушка скончается, и жить негде станет.

– Нет уж! – воскликнула я. – Потом совесть замучает! Могла спасти и ничего не предприняла. Манана грустно улыбнулась.

– Мы тоже с мужем так решили, и моя мама целых десять лет еще провела с нами.

– А от чего она умерла?

– От воспаления легких, – пояснила женщина, – иммунитет был ослаблен, вот организм и не выдержал. Хотя мамочка регулярно ездила к Боярскому на обследования. После того как Валерий Петрович спас ее, она доверяла ему, как богу. Чуть заскрипит где, мигом профессору звонить. Он, бывало, засмеется и отвечает: «Голубушка, Лиана Аракеловна, помилуйте, я ведь все-таки не лечащий доктор, хоть и имею медицинское образование, а ученый. Вам лучше к терапевту сходить». Но мама только ему верила и, как это ни печально, потому и умерла.

– Почему?

– Съездила в очередной раз к Боярскому на осмотр, попала под дождик, простудилась и давай Валерия Петровича терзать: как лечиться?