Схрон. Дневник выживальщика. Книга 4

— А, новое постановление! — Я поставил пиво и принялся хлопать по карманам. — Ну так бы сразу и сказали…

Блин, как же отмазаться?.. А если выхватить револьвер и перестрелять этих козлов? Но придется бежать, не выполнив миссию. Да и не факт, что черномазый первым не даст очередь, вон, как следит за руками, сука.

— Быстрей давай, — прикрикивал полицай. — Че ты там копошишься?

— Сорян, парни, кажется, на работе оставил… — печально вздохнув, ответил я.

Двое с повязками на рукавах тут же заржали, будто я отмочил шутку на десять баллов. Негрила, видимо, не понимал по-русски, еще больше выпучив глаза, сдвинул брови.

— На работе оставил… ха! Да этот парень — юморист! — утерев слезу, сказал долговязый. — Ладно. Посмеялись и будя. Снимай шапку!

— Зачем?

— Куар-коды всем на лоб ставят! Во! — Долговязый приподнял козырек фуражки. Я увидел на его покатом лбу вытатуированный квадрат с какими-то точками.

Капец, конечно, лютуют оккупанты. Видать, после нашего нападения на город, пендосы ужесточили режим.

— А мне нельзя на лоб ставить, у меня травма. — Я постучал пальцем по своей титановой пластине.

— Значит должен быть медотвод. — Полицаи нахмурились.

— Да у меня есть… на работе, наверно, оставил. Случайно…

— «Случайно»! Где работаешь, чудила? На каком предприятии? Рыбзавод? Домны? Лесозаготовка? В муниципальном хозяйстве?

Я решил выбрать наименее неприятный, на мой взгляд, вариант:

— На рыбзаводе.

— Понятно. Что же прогуливаем, гражданин? Тунеядствуем, пиво средь бела дня распиваем… — пожурил меня страж порядка. — Сейчас мы сопроводим тебя на рабочее место, а на старшего смены напишем рапорт за то, что работники без куар-кодов шляются по городу. А с тебя штраф!

— Сколько? — дрогнувшим голосом спросил я, вытаскивая пакетик с семечками.

— Сто пятьдесят! — усмехнулся верзила, наметанным глазом оценив количество семок.

Капец, все мои сбережения перекочевали к этим жадным упырям! Я только успел наскоро проглотить шаверму и допить ледяное пиво. Пока тоже не забрали. Но, вроде, настроены они были благодушно. Пусть ведут на завод. Там что-нибудь придумаю. Главное, чтобы не стали обыскивать, а то придется ведь стрелять. Что-то мне подсказывало, что на ношения оружия здесь тоже нужны какие-нибудь справки, разрешения, куар-ебать-их-всраку-коды… Гребаная система со своим контролем! Даже очищающий огонь Судного Дня не смог избавить мир от этого древнего зла.

Меня не обыскивали. Похоже, в Кандалакше были в порядке вещей прогулы. Патрульные, наверно, возвращали по десять раз на дню горе-работников. Что хорошо, один из стражей, тот, что с дубинкой, шел впереди. Я ведь не знал, где находится этот долбанный рыбзавод. Мог получиться конфуз. Они бы сразу догадались, что я не местный и отправили бы в отделение или прямиком на Арену Жести. Снова стоять против десантуры у меня как-то не было желания.

***

В городе я не особо ориентировался, но понимал, что шли мы в сторону порта. Попетляв по приморским улочкам, вскоре оказались перед железными воротами с облупившейся синей краской. Заводские трубы, дым, рыбья вонь.

Мда, печаль-тоска… ладно, поработаем до темноты, а как стемнеет, постараюсь слинять отсюда нахрен.

Патрульные сдали меня охранникам на КПП. Негритос напоследок гневно зыркнул, сплюнув под ноги. Наверное, что-то подозревал. Ну, да и пох на него. Теперь я в безопасности.

— Ну что, бедолага, как фамилия? — щурясь от папиросы, спросил охранник с большими седыми усами.

Его напарник, такой же пенсионер раскрыл вахтенный журнал и вопросительно уставился на меня. У обоих на лбу как-то даже гордо пестрели чертовы квадратики.

Мне в голову пришла отличная мысль:

— Да я не с этого завода, мужики! Наврал этим козлам. Житья не дают честному пролетариату!

Мужики переглянулись, а я продолжил:

— Представляете, пивка не дали попить нормально. Куар-код какой-то требовали! Схватили прямо на рынке, полицаи гребанные! И штраф — сто пятьдесят семок!

— Так порядок в городе таков. Все по куар-кодам. — Усатый затушил окурок. — А то бегають посередь дня лодыри, хуи пинають. Чего ж теперь с ним делать а, Федырыч?

— Не знаю… начальству бы надо позвонить, — задумчиво почесал залысины Федырыч. — А то у него даже куара на лбу нету.

— Подождите, подождите, — встрял я, вспомнив слова патрульных. — Вы мне сделайте медотвод, и я с удовольствием буду трудиться на вашем заводе!

— А где ж твой медотвод? Это ж важный докУмент. Куда дел-то, сынок?

— В будке оставил, — опустив голову, сказал я. — На лесозаготовках. Ушел оттуда. У меня аллергия на хвою, и суставы ломит, целыми днями на морозе только пилим да таскаем, пилим да таскаем. Я бригадиру сколько раз говорил, переведи, мол, на рыбзавод! Так он знаете, что мне говорит?

— Чего же? — заслушавшись, спросил усатый.

— Говорит, иди, деревья пили, скотина. А что-то не нравится — на Арену тебя сдадим! Представляете, мужики, меня честного работника, на растерзанье к этим маньякам!

— Нда-а… — протянул Федырыч. — Лютуют оккупанты, мать их…

— Да вообще, народ за скот держат!

— Ты эт… потише… — проворчал усач.