Схрон

Вероника знала, что в недрах военных кабинетов зрел и другой план: нанести по Башне ядерный удар, но пока что никто не решился воплотить его в жизнь. Да и в принципе острота проблемы была несколько снята некоторым снижением таинственной деятельности хозяев Башни. Однако в апреле произошло уж и вовсе неожиданное событие: Башня взорвалась изнутри! Правда, по поводу этого до сих пор шли споры, многим наблюдателям показалось, что на гигантское здание сверху спикировала огромная, длиной метров двести, ракета. Она вонзилась точно в центр кольца, коим представлялась Башня с высоты, исчезла, а уж потом, через пятнадцать-двадцать секунд, и раздался взрыв, расколовший здание на пять частей. С тех пор Башня стала похожа на удивительный рукотворный цветок, своеобразный «бутон лотоса», перестав светиться, стрелять, искрить, демонстрировать свои чудеса, она оставалась тем не менее опаснейшим объектом исследования. «Глаза дьявола» и прочие шумные, смертельно опасные дела прекратились, но «мертвые выбросы» нет-нет да и заставали исследователей врасплох. Вдобавок появились новые сюрпризы, такие, как «блуждающие зоны ужасов», стреляющие по любой движущейся цели механические «черепахи» и «скаты», а также гигантские шестиметровые монстры, похожие на двуногих и четырехлапых чешуйчатых обезьян с головами змей. Вероника сама видела такое чудовище, и оно произвело на женщину неизгладимое впечатление. «Господи! — подумала она тогда. — Каково же Игорю там, внутри?»

Она все еще считала Ивашуру живым и молилась в душе, чтобы никакие монстры не помешали ему вернуться.

К лету произошли изменения и в социально-бытовой сфере экспедиции. Не выдержав нагрузки, ушел директор Центра Богаев, на место Ивашуры был назначен доктор физико-математических наук Тьмаревский из ФИАНа (Физического института Академии наук), сменился и куратор со стороны правительства: вместо ушедшего на покой Старостина появился представитель Совета безопасности Козюля, энергичный человек, бывший генерал. А старик Гришин остался, не желая, впрочем, занимать ни один из официальных управляющих постов. Академик был исследователем, ученым и хотел нести этот крест до конца своих дней.

Невидимый, протарахтел в стороне над лесом вертолет, и снова наступила тишина. Звери и птицы покинули этот край давно, еще прошлой осенью, и уже не возвращались, даже насекомые не хотели селиться в болотах и лесах, словно понимали угрозу, исходящую от полуразрушенной, но все еще непредсказуемо опасной Башни.

— Пойдемте, Вероника. — Пальцы Гришина легонько тронули локоть женщины.

Она вздохнула, отрывая взгляд от черной бездны над лесом, поискала Полярную звезду, рассмеялась с дрожью в голосе.

— Интересно, с какой звезды они все же прилетели?

Гришин понял. Наряду с основной — временно́й — концепцией, объясняющей явление Башни, существовала версия ее космического, внеземного происхождения. Сам академик склонялся к первому варианту, но в среде ученых не было единства, и теорий хватало, хотя ни одна из них пока не претендовала на истину.

— У писателей конца прошлого века Стругацких была повесть «Пикник на обочине», помните? — продолжала Вероника, пока они медленно спускались с холма к дороге, где их ждал экспедиционный «уазик».

— Фантастику не читаю, — ответил Гришин извиняющимся тоном. — Пробовал в детстве, а потом…

— Так вот в повести рассказывается о том, как Землю посетили инопланетяне-негуманоиды, провели эдакий пикничок, оставив после себя зоны с неземным мусором, особо опасным. В принципе Башня может претендовать на звание такой зоны.

— Я все же убежден, что Башня — явление земного плана, несмотря на выходы из нее разных страшилищ, и связана она с прорывом временного барьера. Слишком много фактов указывает на это.

Вероника села в машину, следом, кряхтя, влез Гришин, заурчал мотор, «УАЗ» медленно, раскачиваясь на колдобинах и буграх, пополз прочь от гигантской аномалии (Башня изменила все параметры Среды вплоть до геомагнитной обстановки). Солдаты поста, охранявшие въезд на территорию запретной зоны, проводили машину глазами и закурили. Они давно привыкли к опасному соседству и не реагировали на торчавшую над лесом громаду.

В кабине машины воняло бензином и карболкой. Вероника сморщила носик, заметила взгляд водителя в зеркале заднего обзора и улыбнулась.

— Отвыкла от запахов цивилизации.

— Скорее наоборот — от запахов нецивилизации, — авторитетно возразил водитель, молодой парень, обрадованный возможностью поговорить с красивой женщиной. — У вас там в Москве, наверное, запахи совсем другие, я имею в виду телестудию. Ну а как вам наша Башня?

— Манит, — Вероника подумала, передернула плечиками, — и пугает. Сама не знаю почему, но меня действительно тянет сюда. Вот и приезжаю каждый месяц, как на свидание.

Подвывая мотором, «УАЗ» выбрался с проселочной дороги на асфальтовую ленту, новую, уложенную всего месяц назад, но уже исполосованную трещинами, и через несколько минут миновал еще один пост — милицейский, на въезде в город.