Схрон

— Ну, это я еще со школы помню. Будущее превращается в настоящее и прошлое.

— Именно так, уважаемая Вероника Даниловна. Хотя никто не знает, почему будущее превращается в прошлое, что его заставляет. Наконец, статическая теория: время — скольжение сознания мыслящего индивидуума вдоль мировой линии, где события располагаются друг за другом, как точки с определенными координатами в пространстве.

Вероника оживилась.

— Вы хотите сказать, что по этой теории порядок вещей во Вселенной жестко закреплен, а мы, точнее, наше сознание мчится мимо? Ощупывает, так сказать, дорогу в будущее? И все уже известно заранее? Кому известно в таком случае?

Гришин с уважением оглядел раскрасневшуюся собеседницу, хмыкнул.

— Надо признать, вы задаете весьма интересные вопросы, Вероника. На них нет ответов. По этому поводу могу привести вам лишь высказывание одного из ученых недавнего прошлого: «Для Бога нет будущего, ибо Он ничего не ожидает, и нет прошлого, ибо для Него ничего не происходит»[3]. Понимаете? Если Вселенную создал Бог, то лишь он знает, что такое время. Мы же всегда будем знать не всю, а только часть истины. Почему бы нам не остановиться на определении Достоевского? «Время есть отношение бытия к небытию».

— Время есть отношение, — повторила Вероника, — бытия к небытию… Хороший афоризм. Может быть, с очень мощным философским подтекстом. Надо будет поразмышлять на досуге. Ну а другие гипотезы?

— Другие не менее… — Академик не договорил.

Где-то на территории лагеря зародился шум, раздались возбужденные голоса, лязг железа, стук дверей, топот. Кто-то закричал, бахнул выстрел, взревел двигатель вездехода.

— Эт-то что еще такое там творится? — Гришин вскочил.

Вероника дотянулась до селектора связи и повысила голос:

— Юра, что случилось? Что за паника? Приехал кто или ребята решили повеселиться?

— Говорят, возле Фокина солдаты оцепления перехватили группу людей, идущую от Башни.

Ухнуло вниз сердце, заложило уши. Вероника побледнела.

— К-какую группу? Сколько их? Кто?!

— Трое в каких-то блестящих комбинезонах. Один из них — Игорь Васильевич Ивашура, бывший начальник…

Еще не смолк голос дежурного, а Вероники уже не было в комнате. Простучали каблучки ее туфель по коридору, хлопнула дверь.

— Чудеса! — покачал головой Гришин, и тут только до него дошел смысл слов: вернулся Ивашура!

Глава 2

Обычно путешествие по линии трансгресса сопровождалось провалом сознания: падение в пропасть, вспышка света, истома, небытие — и вот они уже за тысячи и миллионы парсеков от места старта, за миллионы и миллиарды лет. Нынешний же старт Ивашура помнил до мельчайших подробностей, а еще ему показалось, что его бессчетное количество раз «пересаживали» с одного вида транспорта на другой, пока наконец капсула трансгресса (сгусток поля? тахионный луч? процесс перегиба координат?) не достигла родной Метавселенной, родной Ветви времени и не затормозила, выбросив хрупкий свой груз — людей — в материальность и реальность бытия…

Потрясенный, он таращился в темноту, ничего не видя и не понимая, пока не почувствовал рядом движение и дыхание. Напрягся, дотягиваясь до пояса с оружием, вдруг сообразив, что лежит на твердом, а лицо овевает теплый ветер с запахами трав и цветов.

— Куда это мы врезались? — раздался недовольный голос Кострова, и Ивашура с облегчением расслабился. — Тая, ты как?

— В порядке, — отозвалась девушка. — Где Игорь Васильевич? Ничего не вижу.

— Здесь я, — откликнулся Ивашура. — Поздравляю, десантники. Кажется, мы прибыли точно по расписанию и в нужный квадрат. Вот только уходили мы зимой, а вернулись, судя по всему, летом.

Они полежали немного, привыкая к положению, к запахам и звукам, разглядели звездное небо над головой и глухую черную стену, скрывшую половину небосклона, и поняли, что выпали из трансгресса ночью возле стены Ствола.

Идти никуда не хотелось, вообще не было желания напрягаться, бороться с силами зла, кому-то что-то доказывать, организовывать и работать, но Ивашура заставил себя собраться и убедил в необходимости этого спутников. Через полчаса они уже шагали прочь от остывшей громады Ствола, к лесу, за которым шатром вставало сияние города, к людям. Никто их не заметил, никто не попался на пути. Еще через два с лишним часа их обнаружили возле деревни Фокино, на границе отгороженной зоны, солдаты патруля.

На счастье Ивашуры, Кострова и Таи, первыми с ними встретились не сотрудники ФСБ, а работники экспедиции и журналисты. Поэтому засекретить выход группы из Башни новому начальнику службы безопасности, которым стал майор Сысоев, не удалось. Чем объяснялась подобная нерасторопность службы, заинтересованной в сокрытии тайны, стало известно позже, а пока майор, поднятый по тревоге дежурным по лагерю, скрепя сердце слушал вместе со всеми рассказ бывшего начальника экспедиции в одном из фургонов лагеря, битком набитом людьми.