Скиф-Эллин

Как поделят добычу тавры, не знаю, это их проблема. Они сейчас не только собирают трофеи, но еще и отрезают головы у мертвых врагов. Наверное, пришло время обновить украшения на шестах на башне. Говорят, такие же шесты стоят в каждой деревне и в каждом храме богини Девы, которая, как и положено женщине, обожает высасывать мозги из мужских голов. Несколько шестов воткнут возле могил погибших в бою. Скифы таки успели ответить и застрелить шестерых тавров. Как мне рассказал Харисий, покойников отвезут в родные селения и положат в родовые каменные ящики. Это выдолбленная в твердом грунте яма полтора метра в длину, метр в ширину и глубину, у которой боковые стенки — обтесанные, каменные плиты, а пятая плита, по словам полемарха, весом сто талантов (более двух с половиной тонн) служит крышкой. Покойника кладут скрюченным на кости похороненных раньше родственников. Если останков слишком много и новенький не влезает, часть костей выбрасывают, оставляя только черепа.

Я успеваю отстоять молодого скифа, которого ранило в правую руку выше локтя и придавило убитой лошадью. У него на щеках и подбородке редкий светлый пушок. Скифы не бреются. Отсутствие растительности на лице считают привилегией баб и скопцов.

— Найди и приведи раненую лошадь, на которой он сможет доскакать до своих, — приказываю я Скилуру, после чего поворачиваюсь к пленнику, ровеснику моего «младшего брата», и говорю: — Передай своим соплеменникам, что, если они еще раз надумают напасть на Херсонесс, мы вместе с нашими друзьями таврами дадим вам достойный отпор, после чего новые черепа погибших скифов будут украшать жилища тавров.

По скифским верованиям тело без головы не попадет в их загробный мир, где в бескрайней степи пасутся неисчислимые табуны лошадей, а будет шляться по этому миру, разыскивая ее. Поэтому кочевники, убив знаменитого воина, тоже отрезали у него голову и делали из черепа чашу, из которой пили вино на пирах. Даже не сомневаюсь, что скифы не раз еще припомнят таврам осквернение тел погибших соплеменников. Живя в разных экосистемах, они никогда не воевали между собой, если не считать мелкие стычки во время попыток тавров угнать скот. Теперь между ними кровь, отягощенная осквернением трупов — и это главный результат сегодняшнего сражения. Должно пройти очень много лет, прежде чем скифы простят и захотят вместе с таврами напасть на Херсонесс или любого другого общего врага. Так что фэн-шуй на оба ваших дома!

51

«Альбатрос» острым носом разрезает невысокие волны цвета бирюзы, приближаясь к африканскому берегу возле нового города Александрия. Пока что нет знаменитого маяка, даже не начали строить, так что ориентируемся на высокие городские башни. Они еще не закончены и не соединены стенами, и складывается впечатление, что Александрию недавно захватили и разрушили. На самом деле она уже три года строится по жесткому плану архитектора Денократа. Как мне рассказали купцы, посещавшие Александрию, улицы в ней пересекаются под прямым углом, разделяя город на прямоугольные кварталы одного размера и на площади, кратные этим прямоугольникам. Единственное исключение — царский дворец, которому отведена квадратная площадь в центре. На строительстве трудятся тысячи рабов, пригнанные сюда из Азии. Царь Александр все еще воюет, захватывает новых рабов и часть их посылает сюда, чтобы пополнить убыль. Тяжелая работа в испепеляющую жару при плохой кормежке быстро сводит в могилу. Говорят, что редко какой раб выдерживает больше года.

Я привез в Александрию полные трюма брусьев и досок, которые здесь очень нужны и потому дороги, но это второстепенная задача. Главная цель — дать возможность моему рабу-египтянину по имени Аменемуна (Амон в лодке) найти свою семью и перевезти ее в Херсонесс. Хочу сделать его капитаном «Альбатроса», чтобы подменял меня, когда захочу или заставят дела остаться на берегу, поскольку Скилур на эту роль не годился. Все-таки есть морские народы и есть сухопутные, и вместе им не бывать. На египетской галере Аменемуна был кормчим, так что доучивать придется недолго. Я пообещал ему статус вольноотпущенника и достойную зарплату плюс долю от прибыли. Вряд ли ему кто-либо сделает такое щедрое предложение, так что надеюсь, что не сбежит. Девять лет назад, до попадания в рабство, Аменемуна жил с семьей в городе Даманхуре, который греки называют Гермополисом, расположенном на самом западном рукаве Нила, в двух днях пути на лодке от Александрии. У меня нет желания подниматься вверх по Нилу, так что пусть плывет сам, а я пока продам привезенное и куплю зерно нового урожая, чтобы отвезти на остров Хиос, где обменять на лучшее греческое вино и оливковое масло и к Новому году вернуться домой. Подозреваю, что мое судно единственное, если не считать рыбацкие лодки, которое в зимнее время рассекает морские просторы.