Скиф-Эллин

Защищенной гавани и порта, как такового, в Александрии пока нет. Галеры вытаскивают носами на берег, кидают сходню и по ней выносят и заносят грузы. «Альбатрос» не годится для такого способа, поэтому ставлю его на якорь между берегом и островом Фарос, который в будущем соединят молом с материком и на котором построят знаменитый маяк. Первым к нам подплывает таможенник на лодке рыбака. Видимо, работы и доходов у него здесь мало и собственным плавсредством еще не обзавелся или не нужно было, редко кто разгружался на рейде. Ему под пятьдесят. Длинная борода в нижней части растрепанная и засаленная, потому что таможенник теребил ее правой рукой во время разговора, словно вытряхивал нужные слова.

— Пока не ясно, буду здесь продавать товар или нет. Надо узнать, какие у вас цены. Может, повезу в Мемфис, — первым делом предупредил я, чтобы сбить аппетит и у таможенника, и у предполагаемых покупателей, которым он обязательно передаст наш разговор.

— Более высоких цен, чем у нас, ты нигде не найдешь! — самоуверенно заявил таможенник. — Я даже знаю, кто купит у тебя сразу весь товар. Это Клеомен из Навратиса, который руководит строительством города.

Клеомен был египетским греком, что можно считать одним из вариантов обозначения женственных мужчин. Его напудренное, выбеленное, обрюзгшее лицо с подведенными зеленой краской глазами походило на женскую театральную маску. Вполне возможно, что такое выгодное место получил именно за сексуальную ориентацию, совпадающую с царской, хотя говорят, что управленец толковый и ворует в меру, что по нынешним временам звучит, как оксюморон. Он взял у меня свиток и внимательно изучил, сколько и чего я привез. Папирус сейчас делают в виде двуслойной ленты разной длины, иногда в несколько метров. Лицевая сторона из горизонтальных волокон, оборотная — из вертикальных. Концы приклеены к круглым палочкам, на нижнюю из которых и наматывается лента. Писали во всю ее ширину колонками строк по тридцать. Прочитав верхнюю колонку, правой рукой разматывали свиток с нижней палочки, чтобы открылась следующая колонка, а левой наматывали предыдущую на верхнюю палочку. Такой свиток носил название «томос». Во время последнего посещения Афин я приобрел «Историю» Геродота в девяти томосах.

— Я забираю всё, — закончив читать, объявил Клеомен. — Получишь пять талантов серебра.

— Шесть, — потребовал я, — и только потому так мало, что мой товар послужит царю Александру, под командованием которого я прошел от Амфиполиса до Персеполя.

— Вспомнил, где тебя видел — в лагере нашего царя, ты был одним из командиров! — радостно воскликнул Клеомен.

Меня легко запомнить, потому что среди нынешних обитателей планеты редко встретишь человека такого высокого роста. Да и лицо у меня далеко от греческих классических стандартов. Впрочем, и многие греки сильно не дотягивают до идеала.

— Командовал Скифской илой, — подсказал я.

— Раз ты участник великого похода, то получишь шесть талантов серебра, но оформим, как шесть с половиной, — решил Клеомен.

Я был уверен, что оформит, как семь талантов. Его скромность вызывала восхищение.

Выгрузка заняла четыре дня. Еще пять ушло на погрузку зерна. Я отпускал Аменемуну на неделю и, когда этот срок миновал, решил, что египтянин выбрал родину и свободу. Он приплыл на лодке во второй половине девятого дня вместе с женой, довольно невзрачной женщиной, и тремя дочерями. Посмотрев на эту толпу крикливых баб, я подумал, что в рабстве Аменемуна был свободнее. Оказалось, что, прождав три года и решив, что муж погиб, жена с детьми перебралась к своим родителям в Саис. Было бы интересно, если бы вышла замуж за другого, но никто не позарился на бедную многодетную вдову со вздорным характером.

52

Вернулись в Херсонесс мы в середине декабря. Как по мне, было еще тепло, чуть выше ноля градусов, но для греков уже началась самая настоящая зима. Так холодно, допустим, в Афинах бывает разве что в середине января и то всего несколько дней. Здесь же в январе несколько раз выпадает снег и лежит по несколько дней и случаются морозы градусов до десяти. Когда я говорю, что на моей вымышленной родине снег лежит пять месяцев, верят с трудом. Кстати, благодаря «Истории» Геродота я отредактировал свою легенду, оснастил ее деталями. Чтобы попасть в Гиперборею, надо пересечь земли будинов, потом семь дней идти на север по пустынным, болотистым местам до многолюдного народа фиссагетов, за которыми живут дикие охотники йирки, а за ними, на берегу холодного моря, и находится моя родина. Климат у нас суровый, вот мы и вырастаем превосходными воинами и мореходами.