Скиф-Эллин

Я остановился на краю холма, метрах в десяти от частично разрушенной стены, между двумя крупными обломками ее, прикрывавшими меня с боков. Передо мной стоял Скилур с большим щитом, которым защищал себя и, по возможности, меня, хотя должен был действовать наоборот. Я стреляю из лука, помогаю своим бойцам карабкаться на стену. Двух защитников города, швырявших камни, снимаю быстро. Они явно не профессиональные воины, скорее всего, обычные жители, возомнившие себя героями. За что и поплатились. Кстати, называют они себя филистимлянами, потомками народов моря. Может быть, я знал их предков. С третьим провозился долго. Судя по заплетенной в косичку, длинной бороде и шлеме с натянутой сверху мордой шакала, это был кочевник-набатей. Стрелял он из лука метко и быстро и еще быстрее укрывался за стеной от моих стрел. Я потратил три стрелы, пока не додумался выпустить четвертую на упреждение. Я выстрелил туда, где кочевник должен был появиться после того, как спрятался от моей предыдущей стрелы. Половину полета стрелы там было пусто. Когда я уже решил, что и четвертую стрелу истратил зря, набатей появился из-за стены. У него были доли секунды, чтобы отпрянуть и уцелеть, но подлетающая стрела оказалась неожиданностью, которая заворожила и погубила. Она попала ему в правый глаз и влезла глубоко. Кочевник-набатей с демонстративной небрежностью сломал у самого глаза и отшвырнул кусок древка, но на этом жизненные силы и закончились. Обе руки обвисли, и из левой выпал лук с положенной на тетиву стрелой, после чего набатей с долей театральности, хотя сыграть так ни у кого не получится, рухнул плашмя со стены. Шлем с мордой шакала слетел, обнажив выбритую наголо, синеватую голову. Я убил еще двоих камнеметателей, после чего полез наверх вслед за своими бойцами, уже достигшими цели.

На сторожевом ходе справа от нас, ближе к воротам, отряд наемников-набатеев отступал под натиском наемников-фракийцев. Я построил часть бессов строем узкий клин, заняв место на острие, и ударил врагу в тыл. Кочевники быстро перестроились, чтобы отбиваться с двух сторон. Главное оружие у них — короткие копья и кинжалы. Щиты плетеные, обтянутые козьими шкурами. Такой щит частенько за счет гибкости выдерживает удар обычного стального меча, но не моей сабли. Первым ударом я почти располовиниваю щит, а вторым рассекаю тело врага, защищенного доспехом из козьих кож, от правого плеча до селезенки. Усеваю заметить смесь удивления и боли в расширенных черных глазах, которые сразу тускнеют. Точно так же убиваю второго, третьего… Последнего, в позолоченном шлеме фригийского типа, крупного, который сражается спиной ко мне, отбиваясь коротким копьем от двух фракийцев, бью рукоятью сабли по незащищенному затылку. Нынешние фригийские шлемы копируют обычный колпак, у которого высокая макушка каплей загнута вперед. Хорошо держит удары спереди сверху, за что, наверное, их любят фалангисты, сражающиеся лицом к врагу. Для тех, кому надо ждать удар со всех сторон, фригийские шлем — не лучший выбор. Что и подтвердил набатей, рухнув, как подкошенный.

— Извините, что перехватил у вас такую ценную добычу! — говорю шутливо фракийцам.

— Чтоб он сдох! — плюнув на упавшего врага, бросает один из них, раненый в правую руку чуть ниже локтя, видимо, копьем моего пленника.

Я приказываю Скилуру, который должен следовать за мной на безопасном расстоянии, а оно у нас разное, его намного короче, чтобы связал пленника. Уважаю хороших воинов. Да и, как раб, он будет стоить дорого. Финикийские судовладельцы платят за крепких гребцов двойную цену.

Главные силы защитников в западной части города рубятся у ворот. Не будем им мешать. Мы поворачиваем в другую сторону, идем строем «клин» со мной во главе по улице между крепостной стеной и крайними домами, повернутыми к нам глухими стенами и высокими глинобитными дувалами с деревянными воротами, в которых маленькие калитки. Улица не мощеная, просто с нее содран земляной слой до камня. Колеса арб выбили в них кривые колеи. Кое-где есть выбоины, засыпанные щебнем.

Из-за угла на нас выскакивает отряд набатеев человек в тридцать. Видимо, были уверены, что мы еще карабкаемся на стены, потому что сперва опешили, сбившись в кучу.

— Вперед! — командую я и бегу на врага, прикрывшись щитом.

Кочевники быстро очухались, устремились навстречу. Точнее, сделали по два-три шага, потому что мы были совсем рядом. Копьями они орудуют ловко. Только вот умеют сражаться в рассыпном строю и один на один. То, что отбивает твой удар один враг, а бьет в ответ его сосед слева, им непривычно. Я отсекаю руку тому, кто пытался убить стоявшего справа от меня Битюса, и вторым ударом рассекаю шею ниже кожаного шлема — головы шакала, натянутой на металлический каркас. Тот же номер повторяю со следующими двумя набатеями. Остальных убивают мои подчиненные. Никто из кочевников не сбежал с поля боя. Безумству храбрых поем мы песню. Заупокойную.