Скиф-Эллин

Я тоже поучаствовал в избиении неосторожных. Первая моя стрела попала справному жеребцу вскользь по ягодице. Или как там называется у лошадей эта часть тела? Рана не опасная, на рабочие качества не повлияет, но болезненная. Жеребец вскинулся и понес по дороге в деревню. Всадник натянул поводья, пытаясь сдержать его. Куда там! Конь выделывал самые невероятные прыжки, но останавливаться не хотел. Пока они занимались вольтижировкой, я перебил шесть всадников, следовавших в голове отряда. Мне помогал Скилур. У него трофейный лук, захваченный во время сражения у Иссы, составной, из дерева и роговых пластин, правда, не такой тугой, как у меня. Я научил юношу стрелять «азиатским» способом, так что Скилур теперь полноправный боец отряда, единственный натуральный скиф в Скифской иле.

Командир справился со своим конем только неподалеку от меня — и увидел направленную на него стрелу, положенную на натянутую тетиву. С расстояния метров десять стрела даже из лука среднего качества, выпущенная средненьким стрелком, прошибает бронзовый доспех и тело в нем. Наверное, кочевник уже попрощался с жизнью.

Я качнул луком, приказывая командиру вражеского отряда спешиться. Секунд пять он смотрел своими узковатыми глазами в мои, ожидая, видимо, смерти, понял, что еще поживет какое-то время, и медленно, словно отклеивал свои штаны от попоны, постеленной на спине жеребца, перекинул правую ногу и спрыгнул на дорогу, подняв облачко рыжеватой пыли. Повод продолжал держать в правой руке. Я показал луком, чтобы отпустил коня, снял пояс с сагайдаком и саблей и подошел ко мне. Он так же медленно выполнил и этот приказ. От кочевника воняло конем, дымом и кислым молоком. Узковатые темно-карие глаза смотрели из-под нависших надбровных дуг со спокойствием смертника. Зато на рябоватом лице у левого уголка полногубого рта подергивалась какая-то жилка.

— Ты кто? — спросил я на персидском языке.

Кочевник не понял меня.

Я повторил вопрос на скифском.

— Мавак, — ответил пленник.

Я задал следующий вопрос:

— Ты скиф?

— Дах, — ответил Мавах.

Я посмотрел на Скилура, чтобы объяснил, кто такие дахи, говорящие на скифском языке со странным акцентом.

— Они живут восточнее нас, далеко, — ответил юноша.

— Тоже скифы? — поинтересовался я.

— Наверное, не знаю, — ответил Скилур.

Видимо, это массагеты, как их называют греки, или саки по персидской версии — родственники скифов, перемешавшиеся с центральноазиатскими народами.

— Далеко отсюда ваша армия? — спросил я пленного.

— Выехали утром, — ответил Мавах.

Значит, километров двадцать.

— Много воинов? — продолжил я допрос.

— Очень много, — ответил кочевник, скривив губы в улыбке, представив, наверное, как отомстят за него.

— Это хорошо, — сказал я. — Больше захватим добычи.

Мой спокойный, уверенный тон поразил Маваха. Он смотрел в глаза, когда я произносил эти слова, пытаясь разглядеть мой страх, спрятанный за бравадой, но не увидел.

— Твои уцелевшие воины отдадут за тебя пять лошадей? — спросил я.

Они, отскакав на пару километров, наблюдали оттуда, как бессы сгоняют в деревню трофейных лошадей и снимают с убитых врагов все ценное.

— Да, — уверенно ответил Мавах.

— Скилур, скачи к ним, предложи обмен пленника на пять лошадей, — приказал я. — Остальных им хватит, чтобы добраться до своего лагеря.

За приведенного «языка» мне бы вряд ли что дали, а хороший боевой жеребец, не говоря уже о пяти, стоит в несколько раз дороже неквалифицированного раба, годного только в гребцы на галеру. Так что мы с Мавахом присели в тени дома на что-то типа лавки — обтесанное сверху бревно, положенное на два камня — и выпили вина, разбавленного водой, которое я вожу в бурдюке, притороченном к седлу.

— Ты — скиф? — первым делом спросил он.

— Нет, но жил рядом с ними. У нас много совместных браков, — ответил я.

— Да, ты не похож не скифа, — сделал он вывод.

— Ты тоже, — пошутил я, потому что именно такими будет изображать скифов один русский поэт.

— Я — дах, — гордо произнес кочевник.

— Во время сражения держись сзади, возле лагеря, чтобы захватить что-нибудь, когда ваша армия побежит, — посоветовал я.

— Нас больше, мы победим! — уверенно произнес он.

— Вас и сегодня было больше, а добычу собирают мои воины, — возразил я.

— Вы напали из засады, — попытался оправдаться Мавах.

— Плохому наезднику яйца мешают, — поделился я понятным ему вариантом русской поговорки.

Скилур вернулся быстро. Пять лошадей — не цена за вызволение соратника, тем более, командира. Мы произвели обмен в километре от деревни, навьючили и этих лошадей трофеями, после чего отправились в свой лагерь. День прошел не зря.

37