Сколько живут донжуаны

И тут я решил воспользоваться случаем и попытаться расспросить соседку о прежних хозяевах квартиры Вадима.

— Быть может, вы войдете вместе со мной и мы поговорим? Вы же знаете, что убийцу еще не нашли, может, вы что-нибудь вспомните?

— Да, конечно, я с радостью!

Мы прошли в чужую квартиру, душную, где наверняка еще в углах притаился зловонный душок смерти, я отворил форточку на кухне, и мы расположились за столом. Женщина, ее звали Антонина Николаевна Желткова, постоянно оглядывалась, бросала тяжелые взгляды на стаканы и рюмки на сушилке.

— Отравили мужика. Какой красавец был! Бабы его любили, сил нет! Даже на лестнице его поджидали, горемычные. Видать, было в нем что-то, чего у других мужиков не было.

— Скажите, Антонина Николаевна, у кого Вадим купил эту квартиру?

— У Михалевых. Точнее, у Кати Михалевой. Их две сестры — Катя и Ларочка, родители купили им по квартире в этом доме. Они свою, генеральскую на Тверской с видом на Кремль, продали, дочкам вот жилье купили, а себе в деревне домик. И вот почитай через месяц погибли в автокатастрофе. Так вот, у Кати Вадим и купил эту квартиру.

— А где же сама Катя?

— Она вышла замуж и переехала в Питер, к мужу. Он там хорошее положение занимает. А эту квартиру сначала сдавали Вадиму, точнее, сперва комнату, потом квартиру, ну а затем и вовсе ее ему продали. Уж не знаю, где он так зарабатывать начал, вроде бы машины ремонтировал. Но я не люблю считать чужие деньги. Купил и купил. Может, ипотеку взял.

— А Катя здесь часто бывает?

— Нет, не часто. Раньше бывала, за квартирой приглядывала, даже когда сдавала. Все боялась, что жилец с ней что-нибудь сделает, или кого впустит, или спалит… Он же курил.

— А в каких отношениях сестры?

— Так сестры же! В хороших, в каких им еще быть-то? У Лары-то личная жизнь не сложилась, мне одна моя знакомая намекнула, что вроде бы у нее отношения с этим Вадимом были, да ничего, видать, не получилось. Оно и понятно, зачем ей такой бабник, господи прости. Так вот, она теперь часто в Петербург ездит, живет там месяцами. Может, там нашла кого, чего не знаю, того не знаю.

— Как вы думаете, кто мог пожелать смерти Вадиму?

— Как кто? Известно — муж какой-нибудь его любовницы. Я лично так считаю.

— А вы в день убийства никого не видели?

— Видела, я и следователю рассказала. Высокий такой господин в темном пальто и шарфе. Очень приятный, интеллигентный. Видать, кончилось у него терпение, вот он и отравил нашего Вадика.

— А раньше вы его здесь видели?

— Конечно, видела. Он приезжал на машине, ставил ее всегда на чужое место, все в нашем подъезде об этом знали, но поскольку он никогда не оставался здесь надолго, то до конфликта с нашим соседом Петровым, который сто лет тому назад застолбил это место, не доходило. Господин этот навещал Танечку, пианистку нашу. Говорили, что он ее преподаватель, но у меня глаз наметан — он не просто ее преподаватель, у них явно роман. Иначе чего бы это ему сюда приходить?

— И как вся эта история может быть связана с Вадимом?

— Да очень просто! Я хоть и не видела, и никто мне не рассказывал, я могу только предполагать, что Вадим положил глаз на Таню, она ответила на его чувства, а преподаватель этот, думаю, натура чувствительная, ранимая, ножом-то зарезать соперника не мог, да и из пистолета вряд ли умеет стрелять, вот он его и отравил.

Она так легко и просто превратила моего пианиста в убийцу-отравителя, что я удивился. Вот как так можно, не зная человека, говорить о нем такие чудовищные вещи?! А если бы на моем месте был следователь? Мало того что у Светлова нет алиби и он действительно в день убийства побывал в квартире убитого, так еще и показания такой вот Антонины Николаевны против него! В тот момент я почувствовал даже гордость за то, что сумел всех перехитрить и спрятать Светлова у себя.

— Значит, вы полагаете, что Вадима убил этот господин?

— Определенно! Всем же известно, что он попал в объектив камеры! Кроме него, в подъезд никто чужой не входил. Да и кому я все это говорю?! Вы же сами все прекрасно знаете!

— Если бы я точно знал, то вряд ли пришел бы сюда и расспрашивал вас.

Надо было уже сворачивать разговор, а то так можно договориться до того, что мне самому станут задавать вопросы.

Я поблагодарил соседку и выпроводил ее.

Вот теперь я мог спокойно осмотреть квартиру убитого.

Да, действительно, прежде эта квартира могла принадлежать только женщине. В спальне розовые обои в цветочек, белые кружевные занавески (теперь, правда, пожелтевшие от пыли и табачного дыма). Вытертые, а некогда красивые узорчатые шерстяные ковры на полу, дорогая мебель, превращенная последним хозяином в хлам. Даже полированную столешницу красивого овального стола Вадим не пожалел — на ней отпечатался темно-коричневый, похожий на ожог след от горячей сковороды или кастрюли. Судя по всему, квартиру Катя Михалева продала ему вместе с мебелью и даже посудой. И теперь все то, что покупалось ею с большим желанием, вкусом и любовью ко всему красивому, было подпорчено, испачкано, покрыто слоем грязи и носило на себе отпечаток вандализма.