Скопление неприятностей

Некоторое время в коридоре царила тишина, после чего черный костюм спросил:

– Мы можем пройти в ваш номер?

– Зачем? – осведомился Помпилио.

– У нас есть ордер на обыск.

– В чем обвиняют мой номер?

– Подозревают, – уточнил серый костюм.

– В чем?

– Пока – в контрабанде.

Помпилио отвернулся и громко произнес:

– Теодор!

– Мы решительно отвергаем любые обвинения, – не менее громко произнес Валентин.

– Нет, Теодор, дверь.

– Извините… синьор.

Валентин мило улыбнулся опешившим полицейским, достал ключ и распахнул дверь в номер:

– Прошу.

Костюмы уверенно шагнули внутрь, дер Даген Тур, Кира и Теодор последовали за ними, а замкнули процессию четыре униформы. Две другие оставили в покое лифт и заняли позицию у входа.

– Так я и думал! – заявил прошедший в гостиную черный костюм, указывая пальцем на «Аннабель». Гипсовая девушка мечтала на столе между вазой с лилиями и корзиной с фруктами.

– Именно та статуя, – поддержал напарника серый костюм и испытующе посмотрел на Киру.

Кира посмотрела на мужа:

– Дорогой?

Дер Даген Тур посмотрел на слугу:

– Теодор, кто внес в жилище этот кич?

Валентин вновь поклонился:

– Прошу прощения, м-м-м… синьор, я могу уточнить у коридорного, но мне кажется, что это… м-м-м… обязанность полиции.

– Ты прав.

Помпилио и Кира перевели взгляды на блюстителей порядка.

– Хотите сказать, что это не ваше? – поднял брови черный костюм.

– Можете забрать это немедленно, – произнес дер Даген Тур, бросая на стол шляпу и глядя на нее с отвращением. Правда, не с таким ярким, с каким смотрел на «Аннабель».

– Но статую обнаружили в вашем номере, – жестко произнес серый костюм. – И у нас есть серьезные основания считать, что она принимала участие в ограблении музея.

– Действительно? – ахнул Помпилио, после чего все лингийцы изумленно посмотрели на гипсовую девушку.

– Возможно, в тот момент она еще не была ненастоящей, – кашлянув, предположил Валентин.

Кира прыснула и отвернулась.

– В смысле, что статуя связана с ограблением музея, – пришел на помощь напарнику черный костюм.

Но пришел не очень удачно.

– Она разработала план? – кисло осведомился Помпилио, вновь принимаясь разглядывать шляпу.

– Мы считаем, что внутри нее находится украденный жемчуг, – с нажимом продолжил черный костюм. – А поскольку статуя обнаружена в вашем номере, вы все арестованы. Пока – для дачи показаний, – и приказал: – В наручники их.

Униформа дружно сделала шаг вперед. Кира вопросительно посмотрела на мужа. Помпилио потрогал пальцем шляпу и спросил:

– Может, мы все-таки изучим содержимое этого… гм… предмета? Прежде чем вы потащите нас в околоток, на радость самому дорогому адвокату этой…

– Тердан, – подсказал Валентин.

– …этой планеты Тердан, – закончил дер Даген Тур.

– В участке изучим, – отрезал серый костюм.

– Теодор!

И, прежде чем полицейские поняли, что он собирается сделать, Валентин резко наклонился, схватил стоящую у камина кочергу и с силой ударил «Мечтающую Аннабель», разрубив напополам.

– Это лучшее, что могло с ней случиться, – пробормотал эпитафию Помпилио.

– Безусловно… м-м-м… синьор, – подтвердил Валентин, возвращая кочергу на место.

Выхватившая оружие униформа посмотрела на костюмы, костюмы распорядились оружие убрать.

– Теодор, ты меня напугал, – сообщила Кира.

– Прошу прощения, а… синьора.

– Давайте рассмотрим жемчуг, – предложил дер Даген Тур, придав лицу любопытствующее выражение.

Костюмы присели на корточки, несколько минут тщательно изучали обломки статуи, даже разбили несколько кусков, но тщетно: внутри «Мечтающей Аннабель» оказался исключительно гипс. Когда они это поняли, с пола послышалось негромкое ругательство, из чего Помпилио сделал соответствующий вывод:

– Вы закончили расследование?

– Полагаю, да, – нехотя ответил черный костюм.

– В таком случае примите мое заявление, – распорядился дер Даген Тур и отправился в спальню.

– А заявление? – растерялся серый костюм.

– Записывайте, – произнес Валентин. – Синьор Папкин хочет подать в суд на тех, кто оскорбил его художественный вкус, внеся в номер этот предмет. Синьор Папкин рассчитывает, что терданское правосудие отыщет злоумышленника и показательно его накажет. Синьор Папкин хочет надеяться, что судья запретит автору этой работы заниматься скульптурой.

Кира не сдержалась и рассмеялась в голос.

⁂

– Скучно, – вздохнул Ефим Горшок, бросив взгляд на часы на запястье левой руки. В третий раз за последние десять минут. – Нет ничего хуже, чем сидеть в засаде.

– Тут я с тобой соглашусь, – кивнул Фелди.

– Доводилось? – уточнил Ефим.

– Э-э… нет, – признался Патрик. – Но стоять в охранении тоже скука смертная, особенно в «собачью вахту»[3].

– Пожалуй, – после короткой паузы согласился Горшок. И широко зевнул.