Скоро сказка сказывается

— Нет, конечно, — каркнул он. — Морока с этими превращениями. В зверя-то ничего, нормально, если из одежды выпутаешься, а вот обратно. Как-то один Иван-царевич соколом обернулся, прилетел на пир во дворец, где его невесту другому отдавали, его мертвым считая, да и перекинулся обратно. опозорился на всё царство! Невеста на него после этого и глядеть не захотела! А вот ещё был случай.

Но слушать дальше сборник эротических баек из местной жизни я не стала. Подойдя поближе, я обратилась к Алёне:

— Э-э. простите, Алёна. Ну Алёна! Перестаньте плакать, это важно!

— Ну чего? — Алёна утёрла слёзы не очень чистым рукавом.

— Ваш муж ведь в одежде был, так? — решила я воспользоваться методом элементарной дедукции. — А на этом козле одежда есть? И вокруг её не валяется.

На широком веснушчатом лице Алёны отразилась усиленная работа мысли.

— Если мне будет позволено сказать, дамочки, — встрял Кондрат, — то вон в ту сторону ведут довольно чёткие и свежие следы лаптей, судя по размеру, мужских…

Алёна выпрямилась во весь свой немалый рост, глаза её метали молнии.

— Ах ты змей поганый, что удумал! — заголосила она, подбирая с земли здоровенный сук. — От жены бегать, козёл позорный? Ну я тебе покажу! Вот только попадись мне!..

С этими словами она бросилась было по следам, но тут же вернулась.

— Ты мне, добрый молодец, помог, — сказала она мне, — я тебе добром отплачу! Вот, возьми дудочку — как заиграешь на ней, так любой зверь к тебе подойдёт, какого только позовёшь, всё, что захочешь, исполнит!

— Да что вы! — запротестовала я, обидевшись, что меня приняли за парня. Я, конечно, не супермодель из эротического журнала, но и отнюдь не фанера! Конечно, будь я в юбке. — Я и играть-то не умею!

Но Алёна уже исчезла в кустах.

— Да бери, не стесняйся, — каркнул Кондрат. — Это её мужа дудочка, ею он, небось, и козла приманил. Сам он теперь из дому точно не выйдет, если жив останется, пропадёт же ценная вещь! А уметь тут нечего: подул в неё, о звере подумал — он и прибежал, с обратной стороны подул — убежал зверь.

Я со вздохом положила дудочку в карман и вернулась на тропинку.

Шли мы долго ли, коротко ли, как обычно говорится в сказках, да вышли на поле большое. Тропинка вела прямо в густую траву. Верещали кузнечики, вкусно пало разными травками.

— В чистом поле, под ракитой, богатырь лежит убитый. — тихонько бормотал Кондрат, но вдруг взлетел.

— Ну вот, накаркал! — с досадой сказала я, вглядываясь в заросли высокой травы.

Под большим кустом (ракитовым или нет, сказать затрудняюсь, у меня по природоведению больше тройки никогда в дневнике не стояло) действительно лежал богатырь. Не знаю, давно он тут лежал или недавно, но из-под шлема размером с ведро весело скалился череп. Прикинув, каких размеров был этот человек при жизни, я уважительно присвистнула.

— Какая ж лошадь такому великану нужна? — вслух подумала я. — Тут, пожалуй, без динозавра не обойдёшься!

— А вон лошадка, вон, видишь, пасётся, — указал Кондрат крылом.

Невдалеке и в самом деле понуро стоял, опустив голову, невероятных размеров вороной конь. Нечёсаная грива свисала чуть не до земли, седло съехало набок, а поводья спутали передние ноги.

— Ты куда? — спохватился Конрад, когда я решительно направилась к коню. — Ведь затопчет он тебя!

— Ну жалко же! — ответила я. Лошадей я обожала, хотя ездила верхом от силы раза три, и то на смирных пожилых конягах, которых к тому же вели под уздцы. Я при этом судорожно держалась за седло и страшно боялась свалиться. — Его волки съедят, он ведь убежать не сможет!

Не успела я подойти и на несколько шагов к коню, как тот фыркнул, прижал уши и начал бить копытом. Ещё шаг — и он взвился на дыбы, визжа и колотя воздух перед собой спутанными передними ногами.

— Нет, его так просто не возьмёшь, — заключил Кондрат, лениво кружа надо мной. — Такие кони к одному хозяину приучены. Да и зачем тебе этакая махина? Ты что, наездница великая?

Я покраснела, потому что Кондрат попал в точку, но вдруг вспомнила:

— А дудочка-то!

Кондрат каркнул, сложил крылья и рухнул в траву.

— Ты чего? — испугалась я. Не хватало мне только ворона, страдающего эпилептическими припадками.

— Мышка пробежала, — невнятно пояснил ворон, пытаясь засунуть в клюв чей-то хвост, свисающий наподобие макаронины. — Ты играй, играй на дудочке!

— А если я перепутаю, куда дуть?

— Не страшно. Перевернёшь да ещё раз попробуешь…

Я с опаской поднесла дудочку к губам и легонько дунула. Звуков никаких не послышалось, но конь замотал головой и отпрянул. Я поспешно вынула складной ножик (за грибами же пошла, вот и пригодился), и сделала на дудочке пометку. Потом перевернула её, и снова подула, мысленно приказав коню слушаться. Тот послушно подошёл вплотную, осторожно пощекотал носом мою щёку и замер.

— Ты смотри, получилось! — удивился Кондрат, выплёвывая клочки шерсти.

— Ага, можно в цирк дрессировщицей устраиваться, — пропыхтела я, распутывая коню ноги. Как бы коняге не взбрело в голову меня лягнуть, копыто-то у него как раз с мою голову! — А дальше что мне с ним делать?

— Садись да поезжай, — ответил ворон.