Скоро сказка сказывается

Часа через два мы выбрались на широкую дорогу, ведущую к какому-то городу. У самых ворот пыль стояла столбом, слышен был треск, грохот, ржание лошадей и возгласы. В целом обстановка напоминала усмирение силовыми формированиями толпы футбольных фанатов после проигрыша любимой команды на своём поле. Само собой, лезть туда мне не хотелось.

— Постойте-ка тут, — велел ворон. — Я слетаю, посмотрю, что там такое.

Вернулся он быстро, очень недовольный.

— Богатыри балуются, — сказал он. — Силушкой меряются, перед царевной красуются. Лучше тут обождём, а то пришибут ненароком. Эх, Василиса, уж больно ты с виду несолидна! Была б ты, как та Алёна, выдали б тебя за богатырку. Видно, придётся тебе всё-таки коню своему в ухо лезть!

— Ну ладно, — без особой охоты согласилась я, предвидя очередное извращение. — А как?

— Да глаза закрой и к уху его прикоснись.

Так я и сделала не без некоторой опаски. Открыв глаза, я обнаружила себя уже с другой стороны коня. Вдобавок я стала выше ростом на голову. Мои далеко не новые чёрные джинсы украсились золотыми заклёпками по швам, длинноватый свитер превратился в короткую кожаную курточку, богато изукрашенную золотом и самоцветами. Из-под неё выглядывала белая шёлковая рубашка с пышным жабо, а кроссовки стали мягкими сапожками на невысоких каблучках. Голову мою теперь покрывал лихо заломленный алый берет с белым страусиным пером.

— Ух ты! — сказала я, ощупывая здоровенную жемчужную серьгу в левом ухе. — Ну просто Гамлет, принц Датский! Я на попугая не очень похожа?

— Да ты бы на наших богатырей посмотрела! Они ж себе в бороду цепочки золотые вплетают!

— успокоил меня Кондрат.

— Ладно, поехали в город, — сказала я, надевая волку на шею чересчур тяжёлую для меня золотую цепь с изумрудами, а Кондрату на лапы — пару перстней. — Ты, Кондрат, на плечо мне сесть можешь?

— Могу, — ворчливо ответил тот, взлетая и хлопая крыльями, как курица на насесте. — Не тяжело?

— Ничего, — весело сказала я. — Не надорвусь! Зато так круче!

В город мы въехали вполне свободно. Однако на нас посматривали не то чтобы с неприязнью, а скорее с жалостью. Навстречу нам попались несколько могучих мужчин в кольчугах и шлемах, верхом на тяжеловозах.

— Эй, народ честной! — загрохотал один, заросший буйной бородой, и впрямь перевитой золотой цепочкой. — Это что ж за чудо к нам пожаловало?

— Хо-хо-хо! — густо захохотал второй, не такой волосатый, зато одноглазый и с серьгой в ухе. — Малец, ты коня по себе ли выбрал? Смотри, не свались!

— Как бы тебе не свалиться! — обиженно каркнул Кондрат, распуская крылья и топорща перья на шее. — С дороги, богатыри, дайте королевичу заморскому проехать!

— Королевичу? — удивился третий, самый молодой, рыжий богатырь в богатой позолоченной кольчуге. — Какой же это королевич, это просто парень-зазнайка!

Я благоразумно промолчала, делая вид, что я их «не понимайт».

— Н-да, — сказал Кондрат мне на ухо. — Они на драку нарываются. И нам их не объехать.

И впрямь, богатырские мохноногие битюги перегораживали всю улицу.

— Может, договоримся? — тоскливо спросил Кондрат.

Я решила, что пора брать руководство в свои хрупкие руки и сбросила ворона с плеча.

— Ты что удумала? — заволновался он, кружа около меня.

— Волку скажи, чтоб уходил переулками, и у царского терема меня ждите, только не высовывайтесь, — скомандовала я ворону по-английски (уж на это-то моих познаний хватило!), а потом нагнулась к уху коня. — Ну что, Воронко, сможешь прыгнуть так, чтобы и шлемов их не задеть? Тогда вперёд!

И я изо всех сил вонзила каблуки в лошадиные бока, чему немало способствовал мой увеличившийся рост. Воронко встал на дыбы, заржал, круто изогнув шею, да прямо с места и прыгнул. Нет, с таким конем и правда только в цирке выступать! Это был смертельный номер… Как я не свалилась, ума не приложу.

Перемахнув задиристых богатырей, Воронко пустился размашистой рысью и остановился только у роскошного терема, который мог принадлежать только царю. Тут к нам присоединились Кондрат с волком.

— Я всё видел, всё видел! — кудахтал Кондрат, как обычная курица. — Ну, Василиса, ты сильна!

Не ожидал! Куда там всяким лягушкам премудрым!

Я гордо фыркнула в ответ, но сказать ничего не успела, поскольку из терема выбежал какой-то мужичок в длинной, расшитой золотом и драгоценными камнями одежде. За ним поспешали объёмистые господа в высоких меховых шапках, тоже все в золоте. Я, разумеется, догадалась, что это и есть царь с боярами, довольно успешно спрыгнула с коня (успешно — это значит не свалившись ни в какую лужу) и низко поклонилась, пробормотав несколько строчек из песни малоизвестной зарубежной группы.

— Это что ж, ты и есть тот королевич заморский, у которого и ворон говорящий есть, и волк на золотой цепочке, и конь волшебный? — хитро прищурился царь. — Так?

— Так, царь-батюшка, — с достоинством ответила я, стараясь припомнить, что говорили в таких случаях сказочные герои, но на ум ничего не шло.

— А не многовато ли одному? — ласково спросил царь.

— Вымогатель! — презрительно каркнул Кондрат по-английски. Видимо, язык предков ему нравился.