Скорость, маневр, огонь

Зная эти неписаные законы летной жизни, для тренировок использовали любую возможность.

– Полетим, Саша, с тобой в паре на отработку маневра, – говорю Морозову, – а затем проведем воздушный бой.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – отвечает Морозов.

Взлетаем. Вижу, держится хорошо. Начинаю маневрировать в горизонтальной плоскости, вначале без перегрузок, затем увеличивая их, доводя до предельно возможных величин.

– Молодец, – говорю по радио Морозову. – Теперь давай на вертикаль. Сначала со снижением, а потом с набором высоты.

– Вас понял.

Плавно перевожу самолет к земле, а потом круто набираю высоту. Саша держится молодцом.

– А теперь расходимся для боя.

– Понял.

Разошлись, по команде развернулись и идем друг другу навстречу, в лобовой атаке Морозов не сворачивает. Потом потянули на вертикаль. Выполняю подряд три петли с незначительным креном и с максимальной перегрузкой и я уже в хвосте у самолета Морозова.

– Я уже сбил тебя, Саша, – говорю по радио. – Сбил, слышишь?

Он меня не видит, разворачивает свой самолет то вправо, то влево.

– Саша, не крутись, я у тебя в хвосте, и ты давно сбит. Теперь становись ко мне в хвост и держись так, чтобы не выпустить меня из прицела.

– Понял, – отвечает Морозов, но уже не так уверенно.

Я выхожу вперед и начинаю маневрировать, повторяю тот же маневр: три петли с креном и созданием максимальной перегрузки. Морозов опять оторвался.

– А теперь пошли на посадку.

Сели, Морозов вылез из кабины мокрый до нитки. Я тоже не сухой.

– Ну, как, понял что-нибудь?

– Понял, товарищ старший лейтенант. Вы все умеете, а я вот никуда не гожусь.

На глазах у Морозова слезы обиды, и мне стало жаль этого, еще не обстрелянного летчика-юношу. Не научи его летной премудрости, и он вполне может стать жертвой какого-нибудь фашистского бандита.

– Саша, ты не огорчайся! Полтора года назад мы тоже на умели воевать, однако со временем пришел опыт. Наши соседи по оружию рассказали о премудростях боевых полетов. Командиры учили подчиненных летчиков и, таким образом, из нас, молодых необстрелянных пар. ней, вышли неплохие мастера своего дела.

Уметь только летать – на войне это меньше чем полдела. Выполняя боевую задачу, надо, прежде всего, научиться грамотно мыслить, быстро оценивать обстановку и действовать так, чтобы постоянно владеть инициативой.

К примеру, выходить из боя пикированием на «спитфайре» – смерти подобно, потому что самолет этот легкий и пикирует плохо. «Мессершмитт» моментально настигнет его и расстреляет.

Следовательно, надо противника «тянуть» на вираж и обязательно на правый, потому что у «мессершмитта» воздушный винт мотора левого вращения и самолет правый вираж выполнит хуже левого.

Зная эту особенность, мы долгое время тренировались в выполнении глубоких правых виражей.

Результаты налицо. Именно на правых виражах наши летчики сбили не один фашистский истребитель.

Так что учеба, брат, необходима для всех без исключения. Запомни это и никогда не падай духом.

Нам было гораздо труднее, потому что и драться, и учиться приходилось одновременно. Я думаю, что тебе в этом смысле будет полегче. И не волнуйся – обязательно научу! Только давай по порядку разберем твои ошибки и посмотрим, что надо сделать, если все-таки фашист зайдет к тебе в хвост. Ну, а если ты к нему пристроишься, то тут же надо его бить наверняка, а не упускать!..

И мы стали с Морозовым разбирать ошибки. Все по полочкам разложили.

Слушал Саша внимательно, по ходу разбора задавал вопросы. Говорили минут сорок, пока не подошел техник и не доложил:

– Самолеты готовы к вылету.

– Ну, что, полетим?

– Есть, товарищ старший лейтенант! – бодро отвечает Саша.

И так по четыре-пять полетов каждый день, в самую жаркую пору лета. Похудели, стали поджарыми.

Молодые летчики быстро вошли в строй, каждый старался освоить тонкости боевых полетов. Понимали: от этого зависит их жизнь и будущая победа над врагом.

Но вот однажды произошло событие, о котором долгое время велись разговоры среди личного состава. Полк занимался учебой. Никаких полетов в тот день не было. Бодрствовали только зенитчики, охранявшие аэродром.

Вдруг слышим, как они открыли ураганный огонь. Над самым аэродромом пронеслись два «мессершмитта».

– Вот нахалы, – возмущались летчики. – И сюда добрались.

Но повторного налета «мессершмитты» не сделали. Они развернулись и сели на колхозное поле, неподалеку от станицы.

К самолетам бросились колхозники, станичные ребятишки. Летчики подняли руки вверх и на ломаном русском языке стали спрашивать, где командиры. Об этом сразу же сообщили в гарнизон. К месту посадки направились командир полка, начальник штаба и оперуполномоченный офицер.

– Мы прибыли к вам, товарищи, – откозырял один из летчиков. – Хотели сесть на аэродром, но зенитчики чуть нас не сбили. Думали, раз у нас выпущены шасси, то стрелять не будут. Пришлось убрать шасси и сесть на пшеничное поле.

Оказалось, что летчики, прилетевшие на «мессершмиттах» были не то чехи, не то сербы. Служили они в составе немецкой авиагруппы «Хорват», которая базировалась на аэродроме Анапа.