Скованные

Коротко и по факту. Возможно сухо, но как смогла. Не до выбора интонации, когда все внимание против воли концентрируется в одном месте.

— Взял квартиру только из-за этой крыши.

Проклятье! Почему голос Макса настолько сексуально хрипит? Где этому обучают? Кто? Их надо сжечь.

Протянула в ответ нечленораздельный звук. Огни расплывались, смазывались, словно я безостановочно крутилась на месте.

Надо отвлечься, как обычно.

— Ты обещал рассказать, — кашлянула в попытке вернуть голосу равновесие. — Про Кристмала.

Сквозь толстую сетку плетеного кресла фигура Малина делилась на сотни мелких кусочков. Только вытянутые ноги доступны обзору без помех.

— Сначала договоримся.

Два слова невероятно напрягли, не считая общего сексуального напряжения.

— О чем?

— Ты не будешь орать, бить, крушить.

Такие слова перед хорошими новостями не звучат. Я никогда не проявляла эмоции подобным образом. Кричать могу, а остальное — нет.

— Я не стану тебя убивать, все равно не смогу. Ты в несколько раз сильнее меня, труп прятать некуда, из района мне самой не выбраться.

На время речи даже удалось отстраниться от бушующей в животе истомы. Я почти привыкла к ней… м-м… нет. Невозможно привыкнуть, можно только смириться.

— Кристмал написал через три дня после нашего визита, и уже раза четыре поинтересовался, когда мы приедем.

Сдавила кружку, смотря на рассыпавшиеся огни ночного города. Руки окаменели, зубы до боли вдавливались друг в друга.

Я знала.

Я подозревала.

Я так и думала. И не хотела в это верить.

— Я догадывалась, — озвучила вслух на удивление спокойно.

Внутри стальной комок, но на крик не сорвалась. Это успех.

Возбуждение приглушилось, отойдя на второй план, хотя активизирующий его запах не пропал.

Макс подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. Озадаченный взгляд мог быть забавным в другой ситуации.

— Твое спокойствие напрягает больше криков.

О, я бы высказала все, что думаю, так, как умею лучше всего, но почему-то не хочется.

Моральная усталость? Опустошенность? Понятия не имею, что это.

Отвернулась от бледно-желтых глаз.

Проклятье, истинность все равно берет свое растекающимся запахом, молекулами проникшим в кровь. Они безжалостно отравляют организм. Мутировавший вирус: для других не опасен, а для меня — неизлечим. Почти.

— Не хотела думать, что это правда, — отхлебнула горячий чай, на языке остался привкус малины и мяты. — Не хотела считать, что ты намеренно обманываешь меня.

— Я взял время подумать.

— Ты был согласен, — упрек все же прозвучал.

— Я пошел на поводу эмоций. После все обдумал и решил, что нет причин играть в рулетку, где вместо "черного" и "красного" — импотенция и бесплодие.

Невесело усмехнулась и посмотрела на темное небо над головой. На стеклянном потолке заблестели мелкие капли.

— Поэтому мы не будем пересекаться, — заявила твердо и по-прежнему спокойно.

Прикрыла веки с коротким выдохом. Сладко внутри и одновременно невыносимо.

— Я бы все равно увиделась с Кристмалом. Узнать, будут ли последствия, если я уеду к себе, ты останешься на своем месте, и мы никогда больше не увидимся.

— Вариантов, где мы вместе, ты вообще не рассматриваешь? — Макс хмыкнул.

Наступила на кед сверху для опоры и выглянула. Хочу видеть это лицо.

Он полулежал на диване, кружка стояла на сиденье, придерживаемая за ободок.

— Какие могут быть варианты, Малин? — возмущение рвалось наружу.

Один намек уже вызывал раздражение. Вернулись эмоции. Ворвались с фейерверком.

Макс не сменил позы. Если за бледно-желтыми глазами что-то скрывалось, это неразличимо.

— Ты столичный, я — приезжая. Забыл? Или хочешь сказать, что оставишь свою семью, свой район, Амок, и поедешь со мной в регион? Ты этого не сделаешь. Ни один альфа не сделает, будь там хоть три истинных.

Выехать из столицы ненадолго можно, уехать жить — значит купить билет в один конец. Въезд в Амок будет закрыт навсегда, даже с родственниками увидеться на территории столицы станет невозможно.

У альф суровые законы. Ты предатель, если оставил свой район. Предателям здесь места нет.

Макс неотрывно смотрел и молчал.

Нечего сказать, да?

— Если надеешься, что я стану "женой по выходным", то сразу скажу: постановка дерьмовая, режиссера уволь, театр сожги. У "нас" нет вариантов. Есть я. Есть ты. Отдельно.

Малин ни на секунду не отвел взгляд и не дернулся сменить позу.

— Ты закончила? Я могу сказать?

Хмуро стрельнула контрольным в лоб и вновь с ногами забралась на кресло. Чудесный вид и ужасная беседа.

Ощущения вновь немного притихли, а теперь накатили снова, накрыли волной томительного желания Макса с головой.

— Говори, — разрешила снисходительно и запила сухость чаем.

Хороший, вкусный. Компания под чай могла быть и лучше.

— Мне в глаза высказала, а теперь спряталась, лиса, — усмехнулся Макс.

— Я не прячусь, просто вид интереснее рассматривания тебя, вот и все.

Но, как ни прискорбно признавать, в конкурсе красоты "вида с крыши" и Малина, победит последний.

Макс поднялся с дивана, движениями только разгоняя "отравленный" воздух.