Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

– Мальчик, надоест, когда ты усвоишь, что при входе в помещение, где разговаривают старшие, сначала надо услышать, о чем идет речь, и только потом раскрывать рот со своим частиком. Тебя разве этому в школе не учили? – И, не получив ответа на поставленный вопрос, продолжил: – Так вот, Каликин звонить не мог при всем своем желании, ибо подозреваю, что никаких желаний в тот момент у него уже не было. Стало быть, делаем вывод: или «очень славная девочка» Тошка… я правильно вас цитирую, Ярослав Ягударович? – повернулся он к Яшину. Тот промолчал. – Значит правильно: или эта милая девочка сознательно ввела сотрудника правоохранительных органов в заблуждение, сообщив ему номер телефона накануне ушедшего в мир иной Каликина… ты, кстати, своими глазами видел эти цифры или поверил девочке на слух?

– Или, – буркнул Яшин.

– Понятно, молодец, девочкам надо верить, пятерка по поведению. Так вот, или девочка эта сколь мила, столь же склонна к обману доверчивых дяденек, или же ночному посетителю этой очень славной девочки было выгодно прикинуться перед ней, читай – перед следствием – убийцей Каликина, воспользовавшимся его телефоном. Есть еще несколько гипотез, но, ребята, не молчите – возражайте, соглашайтесь, опровергайте, мне оппоненты нужны, иначе, вы же знаете, – я не гений. Спорьте.

Трусс замолчал.

Голос подал Мерин:

– Анатолий Борисович, вы не правы…

– Так, так, – оживился майор, – это уже интересно, деловой разговор.

– Вы не правы, – продолжил Мерин, – не правы, когда не хотите нам раскрыть еще несколько ваших гипотез.

Яшин отмщенно хмыкнул, Каждый не понял, Трусс легко зааплодировал:

– Остроумно. Но неконструктивно. Записывайте, пока я жив: а) В морге не Каликин, б) убийца убивал правой рукой, а доставал из кармана жертвы его телефон левой, или если он левша, то наоборот, в) на имя убитого было зарегистрировано два мобильника, г) на имя убитого было зарегистрировано три мобильника, д)…четыре, е)…пять… Достаточно или продолжать до конца алфавита?

Яшин позволил себе возразить:

– Труп опознал Антон Твеленев…

– Насколько я осведомлен, труп пока никем не опознан, Твеленев был только свидетелем, а возможно, – не при Всеволоде Игоревиче будет сказано – и соучастником покушения. По-ку-ше-ния, а не убийства, скончался он по дороге в больницу – давайте будем пока оперировать только тем, что знаем наверняка. Опознают – другое дело, тогда мой пункт «а» отпадет. Но сейчас меня больше интересует вот что: как связано ночное посещение к «очень славной девчушке» с разбоем в усадьбе писателя Колчева и связано ли? Почему оттуда ничего не взято? Что за завернутый в тряпки продолговатый предмет, который злоумышленник, падая с трубы, оберегал ценою собственной жизни? Куда исчезли собака и жена писателя? И, наконец, самое главное: почему все это время так упорно хранил молчание кобель с нечасто встречающейся кличкой Ху? Теперь дальше: Яша, ты выполнил приказ Скорого?

– Опросить всех, с кем когда-либо общался Игорь Каликин за все двадцать три года своей жизни? Нет, конечно. Говорил, с кем успел…

– Так, прекрасно, – констатировал Трусс. – А ты, Ванюша?

– Я узнал, что комиссок в Москве больше ста…

– Ну, и?

– И все.

– И сколько обошел?

– Зачем? Или все, или ни одной…

– Так. Тогда тебе завтра лучше к Скорому не ходить – заболей.

– Как «заболей»? – не понял Каждый. – Чем?

– Да хоть сифилисом – все безопасней.

– Но их всех за месяц не обойдешь…

– Это ты уже на другой работе будешь рассказывать, дворникам в дворницкой. Теперь последний вопрос и перехожу к предложению. Вопрос, хоть по субординации и не имею на него никакого права: Всеволод Игоревич, у вас, как у любимчика руководства, по вашему персональному направлению все ясно для завтрашнего отчета?

– Анатолий Борисович, вы шутите, я не знаю, как отвечать…

– Отвечать всегда советую, положа руку на сердце: тогда хоть внешне создается впечатление, что человек врет не стопроцентно. Положи и отвечай.

– Нет, не все, но…