Скромный герой

Маршрутки в Айябаку, которые проходили более двухсот километров по узкой петляющей дорожке вдоль андских пропастей, лишились около половины своих пассажиров. Пока не разрешится спор со страховой компанией, Фелисито не мог восстановить свой офис. Но для него не составляло особой проблемы работать на досках и бочках в углу гаража. Они с Хосефитой просиживали долгие часы, проверяя уцелевшие бухгалтерские книги, счета, контракты, чеки и деловую корреспонденцию. По счастью, деловые бумаги не слишком пострадали. Вот только его секретарша никак не могла прийти в себя. Хосефита делала вид, что все в порядке, но Фелисито видел, как она напряжена и расстроена оттого, что приходится работать под открытым небом, на виду у водителей, механиков, приезжающих и отъезжающих пассажиров и целой очереди людей, пришедших, чтобы отправить посылки. Она сама — с уморительными детскими гримасками на своем выразительном лице — признавалась Фелисито:

— Такая работа на виду у всех меня как-то… Мне кажется, что я устраиваю стриптиз. У вас нет такого ощущения, дон Фелисито?

— Многие из этих людей были бы счастливы, если бы вы показали им стриптиз, Хосефита. Я ведь вижу, как обхаживает вас при каждой встрече капитан Сильва.

— Комплименты этого полицейского меня вовсе не трогают, — зарделась польщенная секретарша. — А еще вот эти его взгляды сами знаете на что, дон Фелисито. Вам не кажется, что он извращенец? Так уж о нем поговаривают. Что капитан смотрит только на эти женские места, как будто на наших телах больше ничего нет, че гуа!

В тот же день, когда было опубликовано объявление в газете «Эль Тьемпо», Мигель и Тибурсио попросили отца о встрече. Оба парня работали в компании водителями и контролерами. Фелисито повел их в Чипе, в ресторан «Отель Оро-Верде», он заказал всем черные ракушки и стейк из рыбы-горбыля. В зале работало радио, поэтому, чтобы поговорить, приходилось перекрикивать музыку. Из-за своего столика Фелисито с сыновьями видели целую семью, которая купалась в бассейне под пальмами. Выбирая напитки, глава семьи заказал не пиво, а лимонад. Вглядевшись в лица сыновей, он понял, что разговор не сулит ему ничего хорошего. Сначала заговорил старший, Мигель. Он был крепкий, атлетического сложения, белокожий, со светлыми глазами и волосами. Этот парень любил одеться с шиком — в отличие от Тибурсио, который редко вылезал из джинсов, свитера поло и баскетбольных кроссовок. Сейчас на Мигеле были мокасины, кордовые брюки и голубая футболка со спортивными автомобилями. Да, он был неисправимый модник, с манерами и задатками настоящего пижона. Заставляя сына пойти в армию, Фелисито надеялся, что там его быстро приструнят и он больше не будет выглядеть избалованным мальчишкой, но этого не случилось: Мигель вышел из казармы точно таким же, каким туда и вошел. Коммерсант в очередной раз задал себе вопрос: «А мой ли это ребенок?» Мигель заговорил, поглаживая часы на кожаном ремешке:

— Отец, мы тут с Тибурсио подумали, да и с мамой посоветовались… — Мигель немного запинался, как и всегда, когда ему случалось первым обратиться к отцу.

— Итак, вы умеете думать, — усмехнулся Фелисито. — Я рад это слышать, хорошая новость. И можно узнать, какая блестящая идея вас посетила? Надеюсь, вы не заставите меня отправляться к шаманам Уанкабамбы, чтобы спрашивать совета насчет шантажистов с паучком. Ведь я уже пообщался на эту тему с Аделаидой, и даже она, такая проницательная, не имеет представления о том, кто эти люди.

— Отец, тут дело ведь серьезное, — вступил в разговор Тибурсио. В его-то жилах уж точно текла родная кровь, сомневаться не приходилось. Они с доном Фелисито сильно походили друг на друга: опаленная солнцем кожа, гладкие чернющие волосы и худощавое тело. — Пожалуйста, отец, не надо шутить. Выслушайте нас. Мы вам добра желаем.

— Ну ладно, ладно. Я слушаю. О чем же речь, молодые люди?

— После объявления, которое вы дали в «Эль Тьемпо», вы находитесь в большой опасности, — изрек Мигель.

— Не знаю, сознаете ли вы, насколько велика эта опасность, — добавил Тибурсио. — Вы как будто накинули себе петлю на шею.

— Я уже давно в опасности, — поправил Фелисито. — И я, и все мы. И Хертрудис, и вы двое. С тех самых пор, как эти сукины дети прислали свое первое письмо с угрозами. Разве вы не знали? И дело касается не только меня, но и всей семьи. Или это не вам предназначено унаследовать «Транспортес Нариуала»?

— Но теперь все стало гораздо серьезнее, чем раньше, ведь вы их публично оскорбили, отец, — заметил Мигель. — Они ответят, они просто не могут спокойно стерпеть такой явный вызов. Они постараются отомстить, потому что вы их выставили на посмешище. Об этом судачит уже вся Пьюра.

— Прохожие останавливают нас на улице, чтобы предостеречь, — вставил Тибурсио. — «Присматривайте за отцом, ребята, такой выходки эти гады не простят» — вот что нам говорят на улицах и площадях.