Сквозь годы войны и нищеты( роман-автобиография)

Позднее я узнал некоторые подробности создания разведыва­тельной сети в США. В тридцатые годы в ГРУ вместе с Берзиным пришли старые большевики-партийцы, особенно много среди них было выходцев из Прибалтики. Они прекрасно владели ино­странными языками, сохранили связи с некоторыми зарубежны­ми деятелями, имевшими в своих странах широкие возможно­сти. Эти связи в той или иной мере использовались для создания разведывательной сети, но основным источником подбора кад­ров для советской разведки в то время была компартия.

Американскую компартию в те годы возглавлял Эрл Браудер, адвокат по профессии, умный политик-прагматик. Он под­держивал связи с Коминтерном, где был отдел, занимавшийся политической разведкой, то есть сбором данных о социально-экономическом положении в разных странах, расстановке клас­совых сил и т.п. Компартия США, как и некоторые другие ком­мунистические партии, состояла как бы из двух частей. Одна часть - легальная, ее члены не скрывали своей принадлежности к компартии. Другая часть была тщательно законспирирована, о принадлежности к компартии представителей этой группы знало только весьма ограниченное число лиц. Поэтому если первые не могли попасть на ответственную работу в государственные учре­ждения или занимать какой-либо солидный пост в буржуазных странах, то для вторых таких препятствий не существовало. К то­му времени некоторые так называемые скрытые коммунисты да­леко продвинулись по службе и представляли несомненный ин­терес для советской разведки. Доступ к ним можно было полу­чить через руководство компартии. К тому же, судя по всему, компартия США получала из Москвы солидную финансовую поддержку.

Знаю, что вербовка иностранцев не проходила без душещипа­тельных бесед на тему о необходимости помогать родине миро­вого пролетариата, о том, что Советский Союз — единственная страна, реально борющаяся с фашизмом и, таким образом, по­мощь ей является их интернациональным долгом.

Можно представить, какой трагедией и каким глубоким разо­чарованием для этих людей явились сообщения о сталинских ре­прессиях и о реальной, а не разрекламированной жизни в Совет­ском Союзе.

Между тем в 1936 году в Москве начались судебные процес­сы, вызвавшие в США резко негативную реакцию. Один за дру­гим сотрудники консульства и нелегалы без всяких разъяснений стали отзываться из Соединенных Штатов в СССР. Наступили поистине кровавые времена. Получил телеграмму о своем отзы­ве и Толоконский. Замены ему не было. Резидент ГРУ выглядел в те роковые для него дни обеспокоенным. От уехавших ранее сотрудников не было ни слуха, ни духа. Они словно канули в вечность. Толоконский, не зная, кому сдавать дела, послал за­прос в Центр. Ответ пришел успокаивающий: сдавать дела не на­до, поездка в Москву носит временный характер, но, тем не ме­нее, возвращаться в СССР следует с семьей. Толоконский в Нью-Йорк, разумеется, уже не вернулся. Его оставили в Москве, но освободили от занимаемой должности в МИДе. Говорили, что бывший резидент недолгое время работал директором Малого Театра. На этой должности он и был арестован и погиб так же, как миллионы других честных, ничем себя не запятнавших со­ветских людей.

Дней через десять после его отъезда я получил телеграмму от своего нового начальника. Берзина к тому времени послали в Испанию, где он принял пост главного военного советника рес­публиканского правительства. На его место в Москве назначили Семена Петровича Урицкого, племянника Моисея Соломоно­вича Урицкого, одного из вождей революции, начальника Ле­нинградского Губчека, убитого эсерами в 1918 году. В телеграмме мне предписывалось занять должность Толоконского. Указания носили общий характер.

Это назначение явилось для меня полной неожиданностью. Почему? Ведь я был еще очень молод и не имел достаточного опыта работы в разведке. Вероятно, как это я понимаю сегодня, спустя полвека после кровавых событий, в Центре в результате непрерывных арестов просто не осталось опытных сотрудников, владевших ситуацией на нашем участке секретной работы. Мак­симум что новые сотрудники успели узнать - это фамилии агентов и места их проживания. Им было неведомо, какие функции они выполняли, каким уровнем подготовки располагали... Толь­ко этими обстоятельствами я могу объяснить свое неожиданное повышение по службе. Одним словом, я пребывал в состоянии крайнего недоумения и страшной растерянности.

Но из песни слов не выкинешь: в 25 лет я стал резидентом со­ветской военной разведки в Соединенных Штатах Америки.

Между тем практически все наши нелегальные резиденты в США попали в подвалы Лубянки, а кто уцелел... о них ничего не известно. В результате радикальных мер по уничтожению «вра­гов народа» от советской разведывательной сети в США не оста­лось и следа. Многолетние усилия ГРУ по созданию разветвлен­ной сети тайных агентов пропали впустую.

В те годы действовали какие-то свои, одному дьяволу извест­ные законы, не поддающиеся ни логике, ни здравому смыслу.