Сквозь испытания огнём

— Потому что у нас заканчиваются деньги, — откровенно сказал Овиртин и поморщился. — Я не говорю, что предложил бы тебе больше, чем, по моему мнению, должен был. Ни одному из нас нет смысла притворяться, что я бы это сделал. Но при том, как обстоят дела сейчас, когда проклятый Шан-вей «центральный банк» Мейдина валяет дурака, никто не знает, каким будет кредитный рынок в следующем месяце. Черт возьми, никто не знает, на что это будет похоже в следующую пятидневку! Все, что мы знаем, это то, что ситуация будет становиться все более напряженной, и, по правде говоря, мы с Григори и так слишком подвержены воздействию. В конце концов, вся эта земля вернется к своей стоимости, существовавшей до джихада, но сейчас мы богаты землей и бедны деньгами, и так оно и есть.

Арин посмотрел на него, стиснув зубы, и Овиртин пожал плечами.

— Послушай, — сказал он, — я слышал, что случилось с твоим братом. Я не собираюсь притворяться, что у меня нет… собственных проблем с людьми, которые бежали в горы вместо того, чтобы стоять и сражаться, но вы с ним были всего лишь детьми. Это была не твоя идея, и это неправильно. Избивать до полусмерти ребенка его возраста — это неправильно.

К его чести, он говорил так, как будто действительно имел это в виду, и мышцы челюсти Арина немного расслабились.

— Хороший бизнесмен не позволяет сочувствию мешать бизнесу, — продолжал Овиртин, — и я не собираюсь говорить тебе, что заплатил бы вам столько, сколько будет стоить дом вашей семьи через несколько лет, несмотря ни на что. Это не моя работа, и я бы солгал, если бы предположил, что сделаю что-нибудь в этом роде. Но не я старший партнер, а Григори, и именно он определяет политику. При других обстоятельствах я, возможно, смог бы купить по моему предыдущему предложению, если бы ты принял его тогда. Теперь у меня нет выбора. Твоя семья уже уехала, и я знаю, что ты хочешь получить для них деньги с фермы. Я это понимаю. Но ты молодой человек, у тебя нет собственной семьи, которую нужно содержать, и я буду честен. На твоем месте, думаю, я бы нашел себе работу здесь, в городе, чтобы свести концы с концами и немного подождать. Если ты считаешь, что в состоянии продержаться на ферме еще — я не знаю, три или четыре года? — цены на землю, вероятно, восстановятся до уровня, который позволит тебе заключить более выгодную сделку с продавцом. Сейчас ты не можешь. И если этот «центральный банк» сделает то, чего боятся многие люди, пройдет чертовски много времени, прежде чем цены на землю снова начнут расти. Если ты все-таки решишь продать сейчас, я могу заплатить тебе наличными, деньги за бочку. Дело не в том, сколько стоит твоя собственность, сынок, это просто все, что ты можешь получить за нее прямо сейчас.

Арин просидел там в тихом тепле его кабинета несколько минут. Затем он встал и протянул руку через стол.

— Дай мне подумать об этом, — сказал он. — Понимаю, о чем ты говоришь. И думаю, ты это серьезно. — Он был немного удивлен, услышав это от себя, и еще больше, осознав, что это правда. — Но я просто не могу отдать ферму за такую цену. Не без того, чтобы сначала долго и упорно не думать об этом.

— Понятно. — Овиртин сцепил с ним предплечья. — И мое нынешнее предложение действительно до конца следующей пятидневки. После этого, я боюсь, оно может снова упасть. Я говорю это не для того, чтобы выкрутить тебе руки, хотя в любом случае мог бы, а потому, что это так.

— Понимаю, — повторил Арин и ушел.

Теперь, слушая восторженное описание Ардмором атлетизма своей подруги, он вспомнил тот разговор и почувствовал, как в глубине его живота медленно, неуклонно разгорается гнев, подпитываемый отчаянием.

* * *

— Я думаю, что мы действительно можем добиться некоторого реального прогресса, — сказал Хенрей Мейдин, когда они с Артином Зэйджирском снова покатили к церкви Сент-Григ.

Сегодня дождя не было, и они вдвоем были плотно укутаны от холодного ветра, дующего с озера. Внутри церкви должно было быть еще холоднее, чем на их предыдущих собраниях, но Мейдина это устраивало. Ему и раньше бывало холодно, и ощущение того, что обе стороны комиссии, которую возглавил архиепископ, искренне хотели найти способы снизить напряженность, было гораздо важнее, чем когда-либо могло быть простое физическое тепло.

— Полагаю, что вы, возможно, правы, милорд, — признал Зэйджирск. — И я, конечно, воодушевлен тем, что почти все, кого мы попросили участвовать, согласились занять место в комиссии. Однако ничто из того, что мы придумали до сих пор, просто не сразу разрушит всю эту враждебность. И как только комиссия открыто начнет бизнес, люди с обеих сторон начнут пытаться разорвать его на части. — Он грустно улыбнулся. — Вся эта история с человеческой природой, о которой мы с вами говорили перед первой встречей.

— Но это было более пятидневки назад, — ответил Мейдин с затаенным огоньком. — Несомненно, за это время человеческая природа эволюционировала до новой вершины величия!

— Вижу, что вы человек необычайно глубокой веры, сын мой, — сказал Зэйджирск.