Сквозь испытания огнём

Милтин Фишир смотрел им вслед и гадал, чем все это закончится. Это были его четвертые выборы протектора в качестве наблюдателя за опросами, и он никогда не видел ничего подобного. На избирательных участках обычно был один или два охранника, которые помогали поддерживать порядок, и обычно были уличные охранники, чтобы следить за движением транспорта снаружи. В этом году на избирательном участке находилось почти дюжина охранников, и это был третий арест, который он видел. По крайней мере, никто из остальных не собирался проносить оружие на избирательный участок. Аресты были вызваны тем, что кто-то «всего лишь» начал физическую драку, обычно потому, что они решили, что кто-то еще был там, чтобы проголосовать против Жермо Хиджинса. Избиратели Миллира, казалось, были гораздо больше заинтересованы в том, чтобы просто не высовываться, проголосовать и снова выйти. Сторонники Хиджинса были просто немного более… активными.

Судя по звукам, доносившимся с улицы, снаружи их было гораздо больше. На самом деле, учитывая отвратительное настроение электората, парень с револьвером действительно мог быть прав насчет самозащиты. Что, конечно, ни на йоту не смягчило серьезность его проступка.

— Ваше имя? — спросил он как можно вежливее, когда перед ним встал человек, выглядевший изможденным, чья туника и сапоги явно видали лучшие времена.

— Бриттин, — ответил мужчина, предъявляя свое удостоверение. — Дезминд Бриттин.

— Спасибо, — сказал Фишир, открывая нужную страницу списка своего участка. Он нашел имя Бриттина, проверил данные сертификата и вернул ему его и распечатанный бюллетень.

— Через арку, — повторил он, по крайней мере, в двухсотый раз за день.

— Спасибо, — сказал Бриттин, что сегодня было очень редко.

Он взял свой бюллетень и ушел, а Фишир некоторое время смотрел ему вслед, думая о его поношенной обуви, впалых щеках. Наблюдатель за опросами видел слишком много подобных лиц, и угрюмое отчаяние, которое сжимало столицу, как кулак, казалось более глубоким с каждым, кого он видел.

За пределами избирательного участка поднялся новый шум, и двое или трое из внутренней охраны направились — не особенно ненавязчиво — к парадным дверям. Их товарищи на улицах были усилены отрядами армейских войск, но все знали, что было бы гораздо лучше позволить страже справиться со всем, что она может, без привлечения армии. Настроение и без того было отвратительным.

Он покачал головой, молясь о помощи Лэнгхорна, чтобы пережить этот день без кровопролития, затем посмотрел на следующего избирателя.

— Ваше имя?

— Саламн Брейк.

Фишир кивнул и снова начал переворачивать страницы.

* * *

— Позвольте мне быть одним из первых, кто поздравит нашего нового лорда-протектора! — громко сказал Гастав Фейфир, входя в прокуренный номер.

Жермо Хиджинс быстро отвернулся от своего разговора с Жейкибом Фирнандизом и Аланзо Микгрэйди, владельцем одной из крупнейших столичных сетей бакалейных лавок, и открыл рот. Но он быстро закрыл его снова, — с чувством одобрения заметил Фирнандиз. — Ему не следовало бы выглядеть слишком нетерпеливым даже здесь, перед своими основными сторонниками.

— Конечно, это преждевременно, — сказал вместо него Фирнандиз. — Избирательные участки закрылись всего три часа назад. Подсчет будет произведен не раньше завтрашнего вечера, самое раннее!

— Не имеет значения, — уверенно сказал Фейфир. — Мои люди были распределены по половине избирательных участков в городе, а другие газеты освещали остальное. Мы спрашивали людей, за кого они голосовали, когда уходили. Конечно, многие из них не сказали, но мы подсчитали тех, кто это сделал. Генерал лидирует снова и снова, Жейкиб — два к одному среди тех, кто сказал. Мы ясно видели это по всей столице. Не могу сказать наверняка, как выглядят другие крупные города, но перед голосованием стало чертовски ясно, в какую сторону дует ветер здесь, на Востоке, после того, как люди наконец поняли, как Миллир и Эшфирд испортили экономику. И мы уже знали, что генерал лидировал в Тарике и Клифф-Пике.

— Но не в Гласьер-Харте, — отметил Фирнандиз. — И Тесмар тоже был занудой.

На самом деле, как он подозревал, Гласьер-Харт выступал против Хиджинса значительным большинством голосов. И Тесмар тоже не был «занудой». Хиджинс и слышать об этом не хотел, поскольку воображал себя «человеком Запада», но его античарисийская риторика сыграла очень плохую роль в обеих этих провинциях. Хорошей новостью, с его точки зрения, было то, что Тесмар оставался очень малонаселенным и что сопротивление Гласьер-Харта будет более чем компенсировано подсчетом голосов в Тарике и Клифф-Пике. На самом деле, это было бы правдой даже без… творческого учета, на который можно было положиться со стороны политических союзников западного синдиката.