Сквозь лёд и снег. Часть II. Антарктический беглец

Тэхэкиро Тахакаси вместе с Мэй Аоки почтительно вышел к гостям и, пожелав приятного аппетита, сказал:

— Мы знаем о запрещающих протоколах об употреблении алкоголя во время миссий, но всё же не беспокойтесь за это, никто об этом не узнает, всю ответственность я беру на себя. Если кто-то из вас не против выпить саке, то пожалуйста не стесняйтесь — выпейте на удачу! К тому же небольшая доза саке придаст вам тонуса и укрепит сон.

С этими словами он с улыбкой покинул пилотов, чтобы не мешать и не смущать гостей во время трапезы.

Неописуемым было и то, что происходило после этого. Все члены команды без исключений с восхищением и удовольствием незамедлительно приступили к поеданию столь ожидаемого всеми угощения. Саке не только попробовали все, но в принципе и опорожнили кувшинчики, что никак не усугубило трезвость, а скорее наоборот добавило весёлого настроения и комфорта. В конце сытые и довольные пилоты вышли из столовой и, поблагодарив персонал, отправились куда-нибудь отдохнуть после еды и пообщаться между собой.

С ужина их учтиво встретил внезапно появившийся Минако Накамура и предложил несколько вариантов времяпрепровождения: совершить небольшую ознакомительную прогулку по станции, провести время в бильярдной или же расположиться в одном из четырёх обсервационных залов для отдыха и релаксации на восьмом этаже, где практически всю треугольную внешнюю плоскость занимал огромный витраж с потрясающим видом на антарктические простирающиеся пейзажи с большой высоты. Ребята выбрали последнее исключительно из особого интереса и любопытства и не ошиблись. Вид наружу и внутренняя обстановка действительно завораживали и расслабляли, унося сознание куда-то вдаль к горизонту снежных ландшафтов. Ко всему прочему станция находилась на ощутимой возвышенности, что ещё больше добавляло чувство высоты. Во внутреннем дизайне чётко прослеживалась характерная японская точность, броскость, острота и плавность линий с непревзойдённым комфортом, уютом и необычностью форм. В глаза бросался круглый никелированный градусник, с первого взгляда похожий на корабельные часы, который был выполнен в другом приборно-морском стиле и выпадал из общей картины внутреннего дизайна, обращая на себя некое экстренное внимание. Такие градусники находились на каждом этаже над общими окнами и витражами. На этом градуснике в данный момент была температура минус шестьдесят градусов Цельсия. Шкала была также градуирована Кельвинами.

— Не слабая температура, однако, — произнёс Вэндэр, обращаясь к Минако Накамура, — как вам удаётся избежать обледенения и изморози на такой высоте?

— Всё верно, интенсивность холодного ветра здесь гораздо выше, чем внизу. Все внешние поверхности станции выполнены с применением специального антиобледеняющего нано-покрытия. Внутри всё прошито термическими нано-спиралями, которые работают в постоянном режиме. В нескольких десятках миль отсюда располагается наша мобильная атомная электростанция последнего поколения, поэтому энергии вполне достаточно для всех целей и нужд, — ответил Накамура.

Пилоты провели в обсервационном зале в общей сложности около полутора часов, общаясь друг с другом и обсуждая подробности времяпрепровождения своих отпусков, после чего некоторые очень захотели спать, и вся команда решила отправиться к себе в номера.

Выходя к лифту из зала, они услышали характерные громкие выкрики на японском языке из-за дверей соседнего зала, которые были слегка приоткрыты. Двое мужчин явно ругались друг с другом, выкрикивая быстрые короткие обрывистые фразы, причём один из голосов был очень похож на голос Тахакаси. Внезапно дверь резко распахнулась, и из неё навстречу нашей группе быстрым шагом вышел незнакомый японец в сильно взвинченном состоянии, бурча себе под нос какие-то недовольные реплики. Увидев пилотов, он оторопел, ещё более насупился и бесцеремонно, не дожидаясь никого, зашёл в лифт, который уже стоял на этаже, и уехал вниз.