Сквозь огонь и лёд. Хроника «Ледяного похода»

– Значок… Зачем? Тогда уж, Хан, трёхцветный национальный флаг.

Корнилов вернулся в дом. Наступило время ужина. Корнилов отломил краюху чёрного хлеба, сел за стол и стал жевать его, запивая водой, обдумывая решение о флаге. Наконец, достал деньги и сказал:

– Возьмите, Хан. Распорядитесь купить материал и пусть сошьют нам трёхцветный флаг. Да, и этот полковник, найдите его, пожалуйста.

– Будет исполнено, сердар.

Хаджиев козырнул генералу, развернулся и вышел.

В этот день было закуплено девять аршин материи и всего того, что необходимо для изготовления флага.

На другой день трёхцветный бело-сине-красный национальный русский флаг с вышитым на нём словом «ОТЕЧЕСТВО» был передан в руки генерала Корнилова.

Главнокомандующий развернул триколор и залюбовался им.

Флаг был передан туркменскому личному конвою Корнилова.

Тихая размеренная жизнь в станице Ольгинская, к которой успели привыкнуть, закончилась. Настал последний спокойный вечер для Добровольческой армии.

Полковник Зимин и три его командира взводов – два подполковника и капитан – пили с хозяином куреня самогон, закусывая его квашеной капустой и картошкой. За это они отдали швейную машинку фирмы «Зингер». Эту машинку они отбили в Ростове у каких-то бандитов. Хозяина у машинки не нашлось. Оставлять её на улицах Ростова было глупо, вот они и тащили по очереди бандитскую добычу с собой. А теперь представился подходящий случай – избавится от неё. Все партизаны Зимина получили по пол стакана самогону, для согрева, а сам Зимин со своими командирами взводов за японскую винтовку, в довесок, взял ещё бутылку того же самогона.

– Да я бы с вами пошёл, – жалко оправдывался хозяин, здоровенный чернобородый казак, – а как большевики нагрянут? А здесь жена, хозяйство …

– А убережёшь? – спросил Зимин. – Я имею ввиду хозяйство. Большевики придут – ограбят. Вон у станичников ваших мы закупали лошадей, телеги. А цены вы ломили! Креста на вас нет! А большевики, они же Бога отменили! Они просто придут и возьмут.

– Да не вериться как-то, ваше высокоблагородие. Как так возьмут? Я же хлебороб! А они за трудящихся.

– А мы кровь за Россию проливали своего удовольствия для? – спросил Роман Щербина, один из подполковников.

– Мы не по разу раненные, – добавил капитан Игнатов.

– А это, господа, трудом не считается, – съязвил Зимин, – мы сидим на шее хлеборобов. Кровопийцы мы, господа! Мироеды!

– Да война-то не понятно за что, – отмахнулся хозяин.

– А мы с тобой, Тимофей Фёдорович, военного сословия,– ответил Зимин. – Нас не спрашивают: справедливая война или нет! Моему предку триста лет назад царь Михаил Фёдорович землю дал, что бы ему служили, а не задавали вопросы. И вам, казакам, эту землю дали, что бы вы служили.

– Нашим добром, нам и челом! – хмуро сказал Тимофей Фёдорович.

– Это неважно, как там ваши предки с царём договаривались. Главное, что вы согласились служить. Вот ты говоришь, что твоего отца в Болгарии убили, в Турецкую? А ему нужны были эти болгары?

– Так гутарили – братья.

– А теперь эти братья на стороне германцев, против нас.

– Я и гутарю, что война не правильная.

– Ладно, давайте выпьем, – сказал другой подполковник по фамилии Машаров.

Тимофей Фёдорович разлил по гранёным стаканам самогон, молча выпили.

– А вот пришли большевики и сказали: «А поделись-ка ты, господин Зимин, помещик, своей землицей». А почему я должен ей делиться? И к вам, казакам, придут большевики и скажут: «А поделитесь вы с иногородними своей землёй».

– А при чём здесь иногородние и наша казачья земля? – не понял Тимофей Фёдорович.

– А причём здесь моя земля и крестьяне? А я тебе скажу при чём! Ленин как сказал? Если отобрать у помещиков земли и отдать их крестьянам, то наделы крестьянские вырастут в два раза. В среднем будет по четырнадцать десятин у каждого. А что большевики про казаков говорят? Казаки – это народ-помещик. А вот придут к тебе большевики и скажут: «А дай нам, Тимофей Фёдорович, земли, лошадей, телегу, инвентарь разный. Ты же хлебороб, Тимофей Фёдорович, трудящийся. И мы трудящиеся, мы товарищи тебе, а с товарищами надо делиться. У тебя много всего, а у нас ничего нет. Вот ты нам и дай».

Зимин пьяно засмеялся.

– Дай! Кусай!– Тимофей показал кукиш, – А если я не желаю?

– А тогда ты им не товарищ и на тебя куска свинца не жалко.

– Нет, не верю, ваше высокоблагородие. Это ты, офицер, наговариваешь! Большевики они за всеобщую справедливость. Так нас на фронте агитировали. Что бы всем хорошо было.

– Да я, мы, разве против справедливости? Не против! Но не за наш счёт. Чем богаче население, тем богаче государство!

– Богат Садко-купец, но богаче его Господин Великий Новгород! – пьяно сказал капитан Игнатов.

– Во! Он с Новгорода, он знает, – сказал Зимин. – Раздай, государство, свои земли своим подданным. Они на них работать будут, налоги платить и ты, государство, разбогатеешь.

– И нам за наш труд ратный, чего-нибудь подкинешь, – сказал подполковник Щербина.

– Какая же тут справедливость, – продолжал Зимин, – если меня до нитки обобрать, а ещё и жизни лишить, что бы ни возмущался?

Зимин опять пьяно засмеялся.