Сквозь портал

Я повернулся спиной к автоматчикам и потряс закованными руками. Один из охранников взял пульт, нажал на кнопку, и браслеты с моих рук и ног слетели. Я ногой отшвырнул их к стене и принялся растирать руки и ноги, одновременно осматривая комнату. Хотя рассматривать здесь было особо нечего. В каждом углу под потолком были камеры наблюдения. Думаю, что и микрофонов здесь хватало. Две кушетки у стен привинчены к полу. Два табурета, квадратный стол, тоже прикрепленные к полу и стене. В углу за полупрозрачной стенкой – умывальник… Одна из камер наблюдения была направлена и туда. Под потолком тускло светились лампочки.

На одной из кушеток лицом вверх лежал человек с отрешенным взглядом. На заросшем щетиной лице виделись следы побоев, нижняя губа и подбородок были в запекшейся крови. Под глазами темнели круги, щеки ввалились, но я сразу же узнал Сокола. Его ноги были закованы в браслеты. Руки также были в наручниках. Я подошел к нему поближе и сказал, изображая радость от встречи с давним приятелем:

– Здравствуй, Глеб! Как я рад видеть тебя живым!

Сокол даже не пошевелился и не взглянул на меня. Его взгляд по-прежнему оставался отрешенным. Я присел на кушетку, взял его за руку и продолжил:

– Это я, Глеб! Узнаешь меня? Этот сумасшедший доктор Робинс сказал, что во время допроса применил сильные препараты, сказавшиеся на твоем здоровье. Теперь он очень сожалеет об этом. Но, Глеб, ты же выкарабкаешься, я знаю. Ведь недаром же твоя фамилия Соколовский. – Я внимательно смотрел ему в лицо, собираясь сказать кодовую фразу. – А сокол, как известно, птица хищная – летит быстро, разит насмерть.

Его веки дрогнули, и буквально на секунду он перевел свой взгляд с потолка на меня. Чуть заметно подмигнул, а потом снова уставился в потолок. Но мне этого было достаточно. Сердце радостно застучало – Сокол меня услышал и понял. Значит, все не так уж плохо. Теперь я должен был кратко ввести его в курс дела, но так, чтобы и ему стало все понятно, и наблюдающие за нами ничего не заподозрили.

– Послушай, что я скажу, Глеб. Мы оказались в руках у доктора Робинса. Это факт, и ничего тут не поделаешь. Ему известно, кто мы такие, поэтому упираться бессмысленно. Он знает, что именно мы с тобой в мае были перенесены порталом в Калифорнию и остались при этом живы и здоровы. – Я заметил еще один быстрый взгляд на меня. – Забыл сказать, что именно Робинс является создателем установки, с помощью которой удалось провернуть майские события. Сейчас мы находимся глубоко под землей прямо в секретном экспериментальном центре на территории Швейцарии. А спрятано это все под вывеской большого адронного коллайдера! Согласись, придумано гениально! Так вот, Робинс организовал наблюдение практически за всеми здоровыми людьми, прошедшими через портал, и у многих обнаружил проявление необычных способностей. Но его очень интересовали те двое военных, то есть мы с тобой. – Я сделал паузу, а потом вздохнул. – Он очень-очень сожалеет, что не сразу понял, что ты один из тех двоих, и невольно сделал из тебя экземпляр, непригодный для исследований. Кстати, его специалист включил маячок, с которым ты прибыл. Правда, по этому маячку невозможно определить наше местонахождение, сигнал блуждает по миру, перепрыгивая с одного мобильного телефона на другой. Но результат доктор Робинс получил – следом за тобой прибыл я. Теперь Робинс хочет подвергнуть меня ряду исследований и попытаться обнаружить во мне необычные способности. Правда, я до сих пор за собой ничего необычного не замечал. Но, учитывая, что я теперь уже никуда не спешу, пришлось согласиться на исследования. – Я горько усмехнулся и снова помолчал, глядя на Сокола. – И я посоветовал Робинсу не ликвидировать тебя, как ненужный материал. Очень надеюсь, что ты восстановишься. Я высказал предположение, что необычные способности, если у нас такие появились, могут проявиться тогда, когда мы будем рядом. Мы же с тобой одновременно в портале оказались…

Я замолчал. В принципе все основное было сказано. Но я занервничал. А вдруг Сокол и правда находится в состоянии полуовоща и мне только показалось, что он все понимает? Может, он вообще ничего не разобрал из моих слов? Время шло, Сокол не шевелился.

– Ладно, Глеб, ты лежи отдыхай. – Я начал подниматься с кушетки, но он внезапно посмотрел мне прямо в глаза, разлепил ссохшиеся губы и прошептал:

– Ты стихи знаешь?

– Знаю, – неуверенно ответил я. Как-то неожиданно прозвучал его вопрос.

– Почитай мне вслух, – попросил он меня шепотом, снова упираясь взглядом в потолок.

– Что почитать? – недоуменно спросил я, лихорадочно перебирая в памяти стихи из школьной программы.

Тут же на выручку пришло «Бородино» Лермонтова.

– «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…»

– Громче, – прошептал Сокол.

Я повысил голос.

– Я плохо слышу, – снова сказал Сокол. – Наклонись прямо к уху.

Я наклонился к его уху и продолжил декламировать. Мое ухо при этом оказалось возле его губ, и я услышал, как Сокол быстро зашептал мне: