Сквозь седые хребты

…Под влиянием общественного мнения в 1907 году были окончательно отклонены все проекты строительства железной дороги на востоке страны силами иностранных обществ, синдикатов и комитетов. В марте 1908 года Государственная Дума приняла решение начать строительство Амурской железной дороги на всем ее протяжении с ветвями к магистрали от рек Шилки и Амура к Таптугарам, Рухлово (Сковородино), Ушумуну, от Благовещенска к Бочкаревке (Белогорск). Был утвержден закон об отпуске средств на сооружение магистрали от Урюма до Хабаровска. В то время два города Забайкалья – Чита и Нерчинск – оспаривали право разместить у себя Главное управление по постройке Амурской железной дороги. В августе 1908 года в Нерчинске начали формировать управление строительства. Конторы строительных участков разместили в Усть-Каре, Горбице, Часовинской, Игнашино, Рухлово. Но в том же году Главное управление строительства переместили в Читу, поскольку Нерчинску оказалось не под силу конкурировать с быстрорастущим центром губернии.

Пятого июля 1909 года была утверждена строительная стоимость железной дороги на участке от станции Урюм до Могочи. От Урюма на западном направлении включительно до станции Куэнга в это время полным ходом шло сооружение магистрали, в котором участвовало несколько тысяч строителей. Отрезок этого пути был протяженностью 193 километра.

Одновременно со строительством стальной колеи «Комитет Сибирской железной дороги» организовал проведение геологических изысканий и исследований всей полосы будущей дороги. Были открыты и начали эксплуатироваться каменноугольные бассейны, в частности, в Восточной Сибири и в Забайкалье, такие, как Черемховский, Харанорский».

3

Второй час инженер Покровский сидел за бумагами. Перелистывал справочники. Карандашом делал пометки в рабочей тетради. В подчинении находился десятиверстный участок строительства. Как молодому выпускнику, Покровскому поручили участок работы наименьшей протяженности по сравнению с остальными. Они объединялись в дистанцию под началом Бориса Васильевича Зееста.

Алексей вынул часы. Надо торопиться. В соседнем поселке строителей на три часа назначено совещание. Через пять минут он пробирался по хлюпающей жиже, утопая в ней сапогами, от конторы к своему зимовью, чтобы успеть перед дорогой перекусить кусок хлеба с чаем. Ездить верхом на лошади Алексею раньше не доводилось. Теперь пришлось осваивать технику верховой езды. Неплохой наездницей была, впрочем, Ирина. Алеше вспомнился полковничий Гусар, любимец старого вояки Потемкина. Алексей вздохнул при мысли, что предстоит опять взбираться на гнедого коня, которого звали Маслак.

– Не переживай, Петрович, научишься, – успокаивал Алексея Митрофан, приставленный к инженеру по всяким делам, исполняя роль и конюха, и кучера, и нарочного, если случалось спешно отправить бумагу в контору дистанции, либо на соседний участок. – Я б запряг телегу, да сами видите, как землю дождем напитало. Ну, чего, барин? С богом? – Митрофан слегка хлопнул квадратной ладонью по блестящему крупу Маслака.

– Я всякий раз устал напоминать, не называй меня барином. Алексей Петрович, и все.

– Я вас, Алексей Петрович, шибко уважаю.

– Но это же уважение не выражается словом барин?

Митрофан почесал за ухом и кинул совсем немногословно:

– Да ладно уж, извини, Петрович, что уж как невпопад скажу…

– Да ладно, старик, извиняю, – Покровский слегка ткнул Митрофана в спину. – Ладно, как хочется, так и называй…

Все жарче припекало солнце. До сегодняшнего дня оно неделю скрывалось за плотными свинцовыми тучами, пролившими на землю море воды. Вокруг головы вились тучи мошкары. Вездесущие комары во множестве своем неисчислимом забирались под платок, которым Алеша обмотал лицо и шею, впивались в лицо и шею, в губы, щеки, нос. Отбиваться ладонью – бесполезное дело. К концу пути лицо горело. Такими же распухшими были лица других участников совещания, особенно у новичков, что познакомились со здешним краем недавно. У старичков, опытных командиров транспорта, видать, кожа была уже задубелой. Не брали ее ни комарье, ни пауты.

Борис Васильевич Зеест сидел за дощатым столом, положив перед собой рука на руку. Седовласый, в годах, человек. Поверх черного кителя наброшена водонепроницаемая американская накидка. Начальник дистанции кивком головы здоровался с каждым, кто входил в помещение. Алексей слышал, что Зеест был выходцем из довольно высокого родового сословия. Длительное время практиковался на германских железных дорогах. Не раз ему приходилось бывать в Соединенных Штатах. Там виделся с такими знаменитыми американскими инженерами, как Гаттен, Мак-Мастер Джексон.