Сквозь время

Современная ванная комната, представляющая собой разительный контраст со спальней, являвшей собой образец исторического наследия Турции, скрыла ее от действительности. Струйки воды сбегали и удалялись в трубе, но облегчения не приносили. Странная монетка не давала ей покоя. Почему она не исчезла вместе со всем, что их окружало в Сиде? Откуда этот золотой кусочек и какие тайны он хранит? И случайно ли то, что она выпала из кармана Вандеринга и Айрин захотелось ее подобрать – ведь могла же просто пройти мимо и не вмешиваться в ход истории, как советовал Дэниел.

Она наскоро вытерлась полотенцем и закуталась в белоснежный халат.

Ей нужно обсудить все с Дэниелом, иначе она сойдет с ума от этих мыслей. Сейчас ей как никогда нужны были его спокойствие и рассудительность.

Он был у себя в номере, уже успев принять душ, и сидел за столом, что-то чертя на листе бумаги.

– Дэниел! – Айрин обрадовалась, увидев его, и подбежала к столу, собираясь показать находку. Как хорошо, что он не отправился куда-то по делам. – Посмотри, что это?

Она протянула ему золотой кружок. Дэниел взял его и принялся внимательно рассматривать. Его немного смущал вид Айрин с полотенцем на голове и в махровом халате, совершенно бесполезном, так как когда его полы распахивались, было видно ее стройные загорелые ноги. Но эти обстоятельства ничуть не умерили его интереса к вещи, которую ему принесла Айрин.

– Это же какая-то денежка, да? – радостно-заинтересованно спросила Айрин. Сейчас она была совершенным ребенком, вдруг обнаружившим новую интересную игрушку.

Дэниел еще немного повертел золотой кусочек в руках, а потом сказал:

– Больше похоже на подвеску. А где ты это взяла?

– Нашла сегодня… – И, помолчав, добавила: – Когда мы были в этом странном времени. В Сиде. Помнишь, ты еще делал мне знаки, чтобы я не гналась за Медифь? Я как раз хотела отдать это, – Айрин указала рукой на золотой кружок. – Не ругай меня. Сначала я хотела отдать ее тому стражнику, Вандерингу – это он ее потерял. Но он неожиданно куда-то исчез. Я подошла в Медифь, но она меня не заметила. Может, это поможет нам в разгадке тайны?

– Я думал, ты оставила ее там, – проворчал Дэниел.

– И где?

– Например, на пороге одной из лавок. Думаю, какой-нибудь торговец или покупатель был бы рад.

– Я думаю, это не случайно, что она оказалась у меня.

– Конечно, не случайно, если ты ее взяла. Не взяла бы – не оказалась.

– Дэниел! – недовольно воскликнула Айрин. – Я не это имела в виду! Да, я схватила ее не случайно. Но я хотела отдать! Просто у меня не получилось. А монетка не исчезла вместе со всеми этими повозками, лошадьми и людьми на площади. Значит, это имеет какой-то смысл, раз она осталась со мной. Нам нужно понять, в каком веке могли производить такие монетки. И это выведет нас к Вандерингу. Возможно, это было в Турции в то время, что правил этот Сулейман. Помнишь, Медифь произносила его имя?

– Мне кажется, если мы будем искать место, где их чеканили, это еще больше нас запутает. Но попробовать разобраться в надписях можно.

– Хорошо, прочитай их. А я посмотрю, кто таков был этот Сулейман.

В процессе поисков по просторам Интернета они переместились на уютную террасу у отеля, где заказали кофе, гезлеме и пахлаву. Обжигающе-горячий кофе с теплыми лепешками с начинкой из картофеля, толченого со специями, и ветер, приносящий морской бриз, напоминали своим запахом прогулку по набережной Сиде. И Айрин не понимала, чем она наслаждается больше – историей Турции, заточенной в маленький прямоугольник планшета, который был явно мал для такого длинного, древнего и, несомненно, увлекательного повествования, из каждой строчки которого сквозило величием страны, или этим невообразимо вкусным ужином вперемешку с прекрасным видом на море, усыпанное белыми барашками.

Она ела, пила кофе и читала, болтая ногой в золотистой босоножке с тоненькими ремешками. А полчаса спустя, когда дошла до удивительно вкусной пахлавы, с которой золотистыми капельками стекал мед, подняла голову и посмотрела на Дэниела:

– Правитель Сулейман правил в далеком 1520 году, а его жестокий и деспотичный отец Селим – еще раньше. Селим держал у себя в подземельях богатую египетскую знать. Которую Сулейман и отпустил, как только пришел к власти. Так что все прояснилось – и кто была Медифь, и почему ее отец был так недоволен ее общением с Сулейманом.

– И то, что Вандеринг жил в 1520 году… – протянул Дэниел.

– Ох! – Айрин как-то не осознавала, как это давно, пока читала информацию о Сулеймане.

– Ничего, – проговорил Дэниел, когда увидел, как Айрин пришла в замешательство. – Возможно, это какой-то его родственник.

– Но я видела его! Ты же помнишь фото, которое пришло на почту из офиса. Это точно был он! Одно лицо.

– Согласен, что человек на фото и тот, кого мы видели в Сиде, очень похожи. Но там было темно, Айрин! И я же не говорю, что это был кто-то посторонний. Прадедушка или прапрадедушка нашего Вандеринга, например.

Айрин чуть задумалась. Потом качнула головой, отгоняя какие-то свои мысли и спросила:

– А что ты узнал про монетку?